Елена Лобанова - Предел

Нофер только успел сбегать в оружейную, схватить меч и с трех прыжков подцепить и сдернуть со стены голову несчастной хрюшки. Он-то помнил, насколько устрашающе выглядят произведения чучельного искусства. Видимо, именно чучело и привело гномов хоть к некоторому достойному восприятию действительности.

Вайола, в выправленной и начищенной «золотой» кирасе, и Пелли вооруженная увесистой книгой, уже стояли в дверях. Когда Благородный Крист обошел дев и встал перед ними с мечом, свиной головой и в старом шелковом халате, никто не усомнился в серьезности его намерений:

— Каждый, кто посмеет оскорбить мою Дочь, будет похоронен в свинарнике!

Гномы и не собирались оскорблять. Рыжебородый Мастер Бройд, не меняя положения растопыренных ног — прикипел, видимо за время скачки — пошел вперед с распростертыми объятиями. Родная кровь, она даже через горы пробивается, вытачивая их, как вода, по капле. А перед ним стояло самое прекрасное на свете вместилище этой самой крови. Глава клана Секиры и Кирки был счастлив вдвойне. Во-первых — дочь, редкое счастье в любом семействе. Во-вторых, она оказалась до невозможности, до спертого гномского дыхания красивой. За такую восхитительную красоту непременно передерутся насмерть все кланы. Даже сопровождавшие Мастера женатые гномы ахали. Может, подгорные мастера и не уважали картины и портреты, но выложить этот несравненный образ из камня смогут многие. И будут. Мастер Бройд немедленно простил Кербену. За такое — аж раза два. Ничего человеческого! Выносила, как кобыла айшака! Но красота-то какая! Хоть вторую секиру дари.

Отец и дочь стукнулись, обнимаясь: Мастер, стальными накладками на кожаной куртке, его дитя своей несравненной кирасой. Рыжие косы сплелись с рыжей бородой и усами.

Пелли опустила свой щит. Если уж гном пустил слезу, значит всё обойдётся тихо и мирно.

Но тихо и мирно не обошлось. Мастера начали очень громко выражать своё восхищение Вайолой, а потом опомнились, и началось не менее громкое восхваление достоинств и заслуг Нофера Руалона.

Благородный Крист никогда раньше не имел дела с гномами, да еще и по столь значительному поводу. Поэтому он не представлял, сколько ему придется стоять на пороге в обнимку с чучелом. Свиная голова уже изрядно оттянула ему руку и намяла бок, а Мастер Бройд дошел только до его меча, подробно сообщая своё мнение о том, за что нофер его получил. Если бы Сульс мог слышать, какие подвиги глава клана Секиры и Кирки приписывал его господину, то наверняка сказал бы, что ничего подобного не сочиняли даже пьяные рыцари в горячечном бреду. Мастер Бройд нисколько не сомневался, что Благородный нофер мог пойти в атаку один против целого войска и при этом атаковать его сразу с двух флангов, вырезать во время ночной вылазки тысячу-другую часовых на ощупь и обрушить своим громким боевым кличем стены любой твердыни. Воинственный гном был уверен, что Император до сих пор рыдает от горя, поскольку без Благородного Нофера западные рубежи беззащитны, а ноферат на Востоке — ни что иное, как губительная для всей Империи скромность Нофера. Белый цвет Замка оказался грозным предупреждением врагу, причем в лучших традициях гномов, которые надевали на руку белую повязку, только перед смертельной схваткой. А тут — Целый Замок высился как обещание смерти всем, кто на него посягнет. Благородный Крист перехватил свиную голову поудобней и решил при первой же возможности намекнуть Достойному Бройду, что Замок может и безо всякого посягательства кого-нибудь нечаянно убить, особенно если кто-нибудь попытается посетить южную башню. Вайола её уже слегка обрушила и второго визита эта постройка может не выдержать.

Когда Мастер Бройд наконец замолчал, нофер Руалон понял, что должен ответить что-то в том же духе. Но он не умел говорить таких длинных речей и поэтому поступил правильно: искренне сознался, что не знает обычаев клана и опасается обидеть дорогих гостей каким-нибудь неуместным сравнением. То единственное восхваление, на которое отважился Благородный Крист, гномам вполне понравилось:

— Но если бы я знал эти обычаи, то мне пришлось бы говорить до утра, чтобы описать все ваши достоинства, а вы устали с дороги. Прошу всех в дом выпить и закусить.

Гномы и правда уже еле стояли на ногах. Бешеная скачка давала о себе знать. Даже выносливые айшаки столпились возле конюшни и выглядели лошаки-лошаками. Они вполне благосклонно отнеслись к конюху, который рискнул покинуть свое убежище на сеновале, и самостоятельно отправились в ворота конюшни на запах овса и сена. Зная, что такое один Айшак, конюх не рискнул запирать ворота. Он уже заметил недовольный взгляд Нофера и кулак, который ему потихоньку показывала Вайола. Невольный заместитель Сульса рысцой припустил в кухню.