Алексей Пехов - Страж

– Увидишь Пугало, скажи ему, где мы остановились.

Он не ответил мне ни да ни нет и свернул за угол. Порой старый брюзга становится невыносим, и я начинаю удивляться, почему терплю его рядом с собой.

Я пошел вниз по Колбасной, чувствуя, как начинает припекать солнце. В княжестве царила настоящая жара, и поговаривали о скорой засухе. Судя по реке, протекающей под городскими стенами, если не будет дождей еще недели две, – наступят не самые лучшие времена.

Трактир «Под русалкой» находился недалеко от Замшелых ворот, возле которых начинался оживленный фирвальденский тракт. Но из-за высокой цены на проживание, еду и вино здесь было удивительно свободно, чего не скажешь о соседних заведениях. Народу туда набивалось, как альбаландских селедок в тесную бочку – дверь не закроешь. Лично я в подобных местах стараюсь бывать как можно реже и предпочитаю возможность сидеть за столом в одиночестве, а не в окружении сомнительных личностей.

Впрочем, от недостатка клиентов трактир «Под русалкой» никогда не страдал. Здесь останавливались те, кто ценил тишину, комфорт и хорошую кухню и готов был платить за это гораздо большие суммы, чем принято в придорожных заведениях в этой части города.

Сейчас кроме меня в зале было совсем немного посетителей. Никто друг другу не мешал, все были заняты едой и беседой. Я сел за свободный стол, махнул хозяину, чтобы принесли холодного пива.

– И что теперь? – Проповедник – моя головная боль. Как и она, он любит появляться неожиданно. – В чем смысл очередного дурацкого поручения Братства?

– Я так надеялся, что ты отправился гулять надолго, – вздохнул я.

– А я так надеялся, что у тебя хватит ума отказаться.

– От некоторых вещей отказываться себе дороже.

– Так что они хотят?

– Просят помощи в поисках одного человека. Хартвига Нитца. Уроженца Тринса. Его поймали на мошенничестве два дня назад, отправили в Каменную пустошь, а затем куда-то перевели. Куда – никто не знает.

– И зачем, скажи мне, грешному, этот проходимец нужен стражам? И на кой, прости господи, черт, ты занимаешься тем, что ведешь розыски пропавшего?

– Насчет первого ничего не скажу, насчет второго – потому, что меня попросили люди, гораздо более влиятельные, чем я. Я не могу игнорировать приказы, даже если ты продолжаешь считать, что каждый из стражей – вольная пташка, которая себе на уме.

Мне принесли пива, и Проповедник, скривившись еще больше, чем обычно, отвернулся, не желая продолжать беседу.

Пугало так и не появилось, что меня, в отличие от вновь разговорившегося Проповедника, совсем не беспокоило. Он же, не переставая, ныл, что черт знает, чем оно может заниматься, когда остается без моего присмотра.

– Ты видел его серп? А его улыбку? Это же форменное сумасшествие! Да по сравнению с ним наемные солдаты – агнцы Божьи, поющие «Господи, да будет воля твоя».

– На всякий случай напомню тебе, что один из этих агнцев лишил тебя жизни.

Проповедник скрипнул зубами, явно от досады, и сказал:

– Ты понимаешь, что если оно окончательно сбрендит и накромсает кого-нибудь на кусочки, а об этом узнают власти, у тебя будет куча неприятностей? Ты ответственен за то, что стянул его с ржаного поля.

– Пугало не так плохо, как ты думаешь, – беспечно отозвался я, слыша, как городские церкви начинают звон на комплету.

– Возможно, мы говорим о разных Пугалах? – ехидненько поинтересовался Проповедник, вытирая кровь со щеки. – Я о том, что похоже на оживший кошмар. Такое, знаешь ли, молчаливое, с изогнутым ножом для кровавой жатвы, порубившее в Вионе несколько человек.

– Если Пугало зарвется без всякой на то причины, я это узнаю. И его ждут неприятности. Оно об этом, представь себе, тоже знает и будет следовать правилам. Но если тебя беспокоит одушевленный, то терзай не меня, а его. Найди и приглядывай.

– Я что, похож на няньку? К тому же оно меня игнорирует.

– Тебя все игнорируют, кроме меня, – «утешил» я его. – Потому что у тебя невыносимый характер.

– Ага. Вон у тех типов он конечно же несравнимо лучше.

Я оглянулся.

В дверях стояли двое из попрошаек, что я нанял. Правда, нищими они уже не выглядели. Никакого рванья, никакой грязи. Горожане мелкой руки, живущие явно неправедным трудом. Хозяин и его прислужники закрыли им дорогу, полагая, что подобным людям здесь делать нечего, но я показал, что они пришли ко мне, и их с явной неохотой пропустили.

Первый был тот самый заводила, игравший роль главного. Второй, судя по лицу и повадкам, любил выбивать из людей деньги кулаками. Желательно в темном переулке.