Павел Блинников - Семь Толстых Ткачей

— Здравствуйте.

— А разве тебе не положено обращаться ко мне Ваше Святейшество?

— Боюсь, мы принадлежим к разным верам.

— К конфессиям. Мы оба верим в Иисуса Христа, Господа нашего и служим ему по мере наших скромных сил… впрочем, ты не та фигура, ради которой надо распинаться. Делай что должен, а то мы замерзли.

Монах невнятно кивнул, и потащил тюк к печке. Разрывая толстый полиэтилен, он еще раз подивился обстановке в церкви. Снаружи она ничем не отличалась от старинной, разве что труба и отсутствие креста, а так то же самое. Но внутри все иначе. Ни иконостаса, ни собственно икон, напротив, все высокотехнологично. Три компьютера, и на улице стоит большая спутниковая антенна. Помещение одно, но кровати нет — брат Марит или вообще не почивает, или спит в огромном кресле, что призвано поддерживать его богатые телеса. Еще есть стол, заваленный бумагами и шкаф с сотнями книг. В углу, вещь уж совсем кощунственная — холодильник. И печка наподобие "буржуйки", возле западной стены. И именно печку должен топить монах.

Красивой бронзовой кочергой, он открыл дверку и увидел, что последняя партия уже сгорела. Он подкинул новую стопку, а сам полез в поддувало, чтобы вынуть пепел. Его, раз в неделю, настоятель лично развевает с вершины колокольни. Печка разгорелась быстро, что и немудрено — и обычная бумага горит отлично, а деньги, как оказалось, еще лучше. Монах, с легким злорадством, кидал в печь доллары тысячными купюрами, пятисотки евро, сотни фунтов, пятитысячные рублей и прочее и прочее. Последними полетели Йены. Печь загудела, заполнившись деньгами, как кошелек Рокфеллера, но в тюке осталось еще достаточно. Монах взял пакет с пеплом, поднялся с колен и посмотрел на двух толстых мужчин.

— Вам еще что-нибудь нужно брат Марит?

— Когда приедет грузовик с едой?

— Завтра.

— Хорошо. Свободен.

Монах поклонился и вышел, оставив толстую парочку, наедине.

— Мне кажется, это позерство, — сказал Кольт.

— Быть может и так, — согласился Марит.

— А сколько из них не фальшивые?

— Не больше трети.

Кольт подошел к печке, открыл дверку и усмехнулся. Купюры сворачивались в маленькие рулончики, но пока еще можно определить наминал.

— Что нам ожидать в будущем? — поинтересовался кардинал, выпрямляясь.

Марит поморщился. Он не любил этот вопрос, как не нравилось ему и свое направление. До него им занимался Шалит, но на правах старшего, предпочел более интеллектуальную среду. Теперь, вместо приятного времяпрепровождения, Марит должен сидеть в глухомани и единственное развлечение — вот эта самая маленькая печь.

— Интерактивные деньги, — сказал он.

— Но это старо, неужели ты ничего не придумал?

— Старо или нет, тебя не касается! — взорвался Марит. — Мне хватило и вашего фортеля с кризисом!

— Зато теперь Китай потеснит Америку.

— Да и плевать! Дался вам этот Китай? Заваривая такую кашу, мы отвлекаемся от главного. Меняем осла на ослицу, которая еще наплодит нам проблем. Вы обвиняете меня в том, что я не придумал ничего нового, но смысл изобретать велосипед, если до цели можно дойти пешком? А что, допустим, ты сделал? Показал десяток святош-педофилов и все! А Вольт? А ведь у него одно из самых ответственных направлений. Я не говорю уж о Гнолте и Фарите. У этих вообще пусто!

— Кстати о Вольте. Он говорит, скоро начнется очередная потасовка, — улыбнулся Кольт. Он знал — подобные разговоры раздражают затворника. Вообще, Марит самый вспыльчивый из Толстых Ткачей, правда и участок у него наряженный.

— Кто на этот раз?

— Чан.

— Я могу стереть его за пару дней, да и Вольт тоже может…

— Мы думаем, за ним стоит кто-то еще. Не зря они достали такой хороший сценарий.

— Какой сценарий? — впервые Марит действительно заинтересовался.

— Какой-то писатель из Ростова, недавно выпустил новую книгу. Ты что, не следишь за тем, что выпускают у тебя под носом?

— За всем уследить невозможно. Впрочем, я что-то такое слышал… "Сыны Тора", что ли?

— Одина. Сыны Одина. Очень любопытная вещь, между прочим.

— Да это надо проверить. — Марит поерзал в кресле пытаясь устроиться поудобнее, но ничего не получилось. К весне оно всегда начинало сильно жать. Он даже подумал купить новое. — А как твое направление? Я слышал, нашли еще одно Евангелие.

— Да, но это баловство. Я сейчас дописываю комментарии к Корану.

— И что, благодатная почва?

— Как тебе сказать… теперь и религий, как таковых, больше не осталось. Христианство себя изжило и, между прочим, по твоей недоработке.