Наталья Шнейдер - Между прошлым и будущим

— Попроси у него самого.

— Не могу, он мертв.

— Прости.

Я кивнула.

— Я принесу ключ. Где тебя искать?

— Сейчас я к Вере, оставлю там Фокса, потом к врачу.

— Что случилось?

Я пожала плечами:

— То же, что и всегда. Стреляли. — Тронула за плечо Фокса: — Пойдем.

— Обиделась?

— Дэн, — вздохнула я. — В данный момент я не способна не только обижаться, но и вообще испытывать хоть какие-то эмоции. — Единственное, что я сейчас могу — это добраться сперва до врача, а потом до постели. Обижаться, или что там еще буду, когда стану вменяема. Извини.

Не знаю, понял он или решил обидеться в ответ, но продолжать разговор шериф не стал. Мы пошли по коридорам.

— Надо же, ты оказалась права. Они не стреляли.

Я вымученно улыбнулась.

— Ну вот видишь. Все будет хорошо.

Еще бы самой в это поверить.

Вера, хозяйка гостиницы, при виде Фокса вытаращила глаза, но промолчала. Видимо, рассудив, что раз шериф пропустил это чудо в город, значит опасаться нечего. А вот ее племянник молчать не стал:

— Ой, а ты что, настоящий мутант?

— Не знаю.

— Настоящий — я прислонилась к дверному косяку. — Самый что ни на есть.

— А говорят, что мутанты злые.

— Я не злой. — Обиделся Фокс.

— Правда, не злой. — Подтвердила я. — Фокс, пока ты будешь жить здесь. Я к врачу, потом по делам. И, пожалуйста, оставь оружие у себя в комнате. Здесь тебя никто не обидит.

— Точно. — Откуда-то из-за спины вынырнул шериф, оглядел уже собравшихся зевак. — Этого парня никто не обидит. Всем ясно?

Зрители тут же вспомнили о своих делах, вокруг стало пусто.

— Спасибо, шериф. — Прогудел мутант. — Я буду хорошо себя вести.

Я расплатилась с хозяйкой, в очередной раз клятвенно пообещала Фоксу, что если соберусь уходить, непременно возьму его с собой. И пошла к врачу. Рядом, словно бы невзначай снова оказался Дэн.

— Проводить?

— Да, спасибо. — Я подхватила его под локоть.

Шериф присвистнул, вгляделся в лицо:

— Похоже, все еще хуже, чем мне сперва показалось.

— Не знаю. Пока вроде иду. Если бы не Фокс — давно лежала бы.

— Даже так? — Дэн помолчал. — Я волновался.

— Заметно. — Усмехнулась я.

— Все-таки обиделась. — Вздохнул он. — Извиняться не буду: здесь живет почти две сотни человек, и я отвечаю за их безопасность.

— Дэн, жизнь слишком коротка чтобы тратить ее на обиды. Не могу сказать, что меня порадовал теплый прием, но на твоем месте я наверное, вела бы себя так же. Поэтому — проехали.

— Спасибо. — Он коснулся моей щеки. — Можно я зайду после смены?

— Не гарантирую, что буду дееспособна и адекватна. Если не пугает — заходи.

Он улыбнулся, протянул ключ:

— Не пугает.

Я кивнула и ввалилась в каюту врача. И вырубилась едва ли не сразу, как оказалась на его столе. Так что понятия не имею, сколько док со мной провозился, и чего там нашел, но счет оказался внушительным. Я расплатилась, дотащилась до отцовской комнаты, рухнула на кровать не раздеваясь и прямо так и заснула.

Сколько я проспала — тоже не имею понятия, глянуть на часы перед тем как заснуть я не удосужилась. Пробуждение было не из приятных. Все то, о чем до сих пор не было времени думать, нахлынуло разом, и я едва не завыла в голос. Слишком много для одного человека. Я думала, что давно успела привыкнуть ко всему — живя на пустоши, рано или поздно обрастаешь броней. Но… Черт, почему человек так странно устроен — начинает ценить близких, только потеряв их навсегда?

На тумбочке рядом с кроватью стояла рамка с голограммой — я и отец. День моего двенадцатилетия. Тогда отец подарил мне первую в жизни винтовку — и я радовалась, как щенок. Потом я сутками не вылезала из превращенного в тир подвала убежища, до тех пор, пока не начала выбивать сотню за десять выстрелов. С этой пневматической пукалкой я и ушла из убежища… она до сих пор хранилась дома, в Мегатонне. Рука не поднялась продать.

В дверь постучали.

— Можно?

— Заходи, Дэн. — Я вытерла лицо рукавом. Так и не завела себе носовой платок — воистину, самый необходимый предмет на пустоши.

— Дэн, у тебя есть что-нибудь выпить?

— Ты же не пьешь? — удивился он.

— Пью, как видишь.

— У меня нет, но могу сгонять в бар.

— Будь добр.

Он кивнул, задержался на миг, взяв с тумбочки голограмму.

— Уже с винтовкой. Сколько тебе тут?

— Двенадцать. — Я шмыгнула носом. — Отец подарил. На день рождения.

— Винтовку?

— Да, а что?

— Винтовку — девочке?

До чего ж ошарашенный у него вид.