Маргарита Блинова - Факультет закрытых знаний

На мгновение перед моим носом прямо из воздуха появилось призрачное облако в виде моськи и верхних конечностей. Блош виновато развел руками и поспешил вниз, на защиту любимых мышей.

Не знаю, действовала горгулья самостоятельно или это был четкий план, но едва защитник серых и хвостатых растаял, в коридоре послышались знакомые шаги, затем дверь в комнату распахнулась (это с учетом того, что я ее на все замки закрыла и даже стулом подперла для надежности), и внутрь вошел ректор.

– Ноэми, – негромко позвал он из-за двери. – Мы можем поговорить о случившемся?

– Я моюсь! – крикнула в ответ и зачем-то подхватила с полки мочалку.

Можно подумать, он видит через дверь! Хотя… ректор же антимаг, а все черти подземелья не в курсе, на что способен один отдельно взятый продукт экспериментов психованного мага крови.

– Хотел сказать спасибо. Если бы ты не вмешалась, Маккалич мог убить Джерома. Естественно, нарушенная клятва убила бы его самого, и таким нехитрым образом неизвестный маг крови подчистил бы все следы.

Я скептически ухмыльнулась и обхватила руками голые плечи.

– Ноэми, тебе не надо меня бояться, – заявил Итон-Бенедикт.

Даже не заявил, а предъявил мне это. Причем с обидой. Дескать, от вас, пардочка, я ожидал более адекватной реакции, а вы едва ли не в банальную истерику свалились.

– Вейрис, – позвал Итон-Бенедикт.

– Я моюсь! – категорично крикнула в ответ. – Имею я право на личное пространство?!

За дверью послышался усталый выдох рассерженного человека, который из последних сил сдерживает себя.

– Жду вас у себя после всех необходимых для успокоения процедур.

И снова шаги, снова стук закрываемой двери и удаляющаяся поступь.

Не знаю почему, но я со всей злости лягнула высокий бортик ванной, естественно, ушибла мизинчик и взвыла от резкой боли. Подтянув пострадавшую ногу, запрыгала… Короче, совершать данные тело-движения в мокрой ванне – не самая лучшая идея. Но это я поняла, уже грохнувшись на пол и потащив за собой полупрозрачную занавеску. Настроение тут же перешагнуло черту «бесят» и приблизилось к отметке «не подходи, убьет!».

Отшвырнув сорванную занавеску, я вскочила, завернулась в полотенце и вылетела в комнату. Одевалась долго, потому что любимый свитер оказался испачкан вареньем, а другой не сочетался с выбранными штанами. С носками тоже все было печально: три пары – и у всех какой-то дефект. Одни – канареечного цвета, вторые сели после стирки, а третьи… на большом пальце третьей пары расползалась огромная дыра.

Окончательно психанув, натянула на ноги кислотно-желтое безобразие, невесть как затесавшееся в мой шкаф, надела теплую куртку, убрала влажные волосы под шапку и решительно двинулась в сторону окна.

Кажется, приличные девушки не пользуются окнами в качестве выхода, но приличных девушек не караулят на выходе из западной пристройки (а я почему-то уверена, что Итон-Бенедикт оставил остальным соответствующие распоряжения на этот счет). К тому же этим самым «приличным девушкам» не все равно, что о них подумают другие, а вот мне плевать!

Я парда! К тому же – злая парда!

Бесит это место. Бесят насквозь лживые людишки, что тут пригрелись. Бесит безумное количество тайн, что скопилось вокруг меня. Бесит то, что со мной играют, как с малым неразумным дитятком. Бесит, что придется объясняться с Джеромом, который, кажется, не понял с первого раза, что ничего ему не светит. Бесит, что загадочный кукловод приказал Маккаличу убить маленькую красивую пардочку, из чего я делаю вывод, что совсем не принц Райвиль был основной мишенью.

Меня. Все. Бесит!

Незаметно спустившись по стене, я, пригибаясь, мелкими перебежками понеслась к парковым кустам. Сначала по тропинке до заветной дыры в заборе, потом – полчаса по городу. Захвачу по пути чего-нибудь вкусненького – и к бабушке. В конце концов, она обещала разобраться с печатью.

Нет, в действительности печать меня не волновала вообще. Скорее, это был предлог. Но неожиданно запястье, где была чернильная печать, начало неметь. Нахмурившись, я притормозила, подтянула рукав куртки и в неясном свете наступающего вечера принялась разглядывать кожу.

Она была здесь. Маленькая, состоящая из затейливо выведенной буквы «пси» и семи крохотных черных точек, заключающих букву в круг. Онемение начало быстро распространяться вверх. Голова закружилась. Что происходит?

Растерянно таращась на собственную руку, я увидела, как, едва уловимо меняя очертания печати, начали мерцать тусклым серебристым светом точки вокруг буквы. Над «пси» появился крохотный хвостик, похожий на змею, а у основания печати проступила еще одна крохотная буква. «Тау».