Мария Ермакова - Кольцо Волка

— Хорошая мысля приходит…, - пробормотала я, стряхивая с себя пепел и тлеющие куски плоти, — … опосля!

Я убрала колпак, достала зеленый фиал и выпила его до дна, после чего отшвырнула в сторону. Злость на себя разбудила дремавшие во мне силы. А, может быть, это подействовало, наконец, Томкино зелье. Но давешний испуг отступил, снова уступив место холодному расчету.

Держа зажигалку наготове, я двинулась вперед, и скоро оказалась на пересечении двух коридоров. Тот, что проходил мимо, был тускло освещен. Толстые вентиляционные шланги, какие-то разноцветные кабели бежали вдоль стены. Я пошла направо, и оказалась в тупике — провода выходили здесь прямо из отверстия в стене. Тогда я вернулась и пошла вдоль них. Коридор был не длинен. Кабели привели меня в зал, где гудело еще несколько генераторов. Здесь же, за маленьким столиком, сидели друг напротив друга два немолодых охранника, и играли в шахматы. Я оглядела их "третьим глазом" и, почти не задумываясь, отправила два огненных заряда в их сторону. После чего, изящным движением накрыла их колпаком. Когда пепел внутри колпака осел, от принявших человеческий облик нетопырей не осталось ничего — ни кусков плоти, ни лоскутков ткани, ни столика, ни шахмат. Определенно, искусство уничтожения я постигала все быстрее и лучше! Должно быть, тот первый убитый мной нетопырь тоже был в человеческом облике. И если бы мое человеческое зрение не подвело меня в темном коридоре, неизвестно как бы я повела себя, увидев двигающегося в мою сторону здоровенного мужика, а не кривоногую крылатую тварь.

Впереди снова был коридор. Он походил больше на коридор в каком-нибудь современном офисе. Светлые двери выходили в него по обе стороны. На освещении здесь явно экономили. Мне почти все время приходилось пользоваться внутренним зрением, отчего у меня начинало двоиться в глазах — ведь использовать и то и другое одновременно меня никто не учил. В конце концов, я стала ненадолго прикрывать глаза, чтобы дать сознанию справиться с двойным потоком информации, а вот внутренним зрением пользовалась постоянно. Это позволило мне увидеть, что коридор пестреет следами нетопырей — свежими и не очень. Один — насыщенно красный, даже как будто пульсирующий, особенно впечатлил меня. Впрочем, я догадывалась, что он принадлежит хозяину замка. Больше всего следов вело к последней двери в конце коридора. Разглядывая их, я решала куда идти дальше, как вдруг почувствовала приближение чужаков. Не задумываясь, я толкнула дверь справа и оказалась в темной комнате. Торопливые шаги нескольких человек удалились по коридору — они вышли из комнаты напротив и тоже проследовали в последнюю дверь. Я облегченно вздохнула — стоило кому-нибудь разглядеть следы погрома в генераторной или у лифта, и мне пришлось бы туго. "Надо было развеять их!" — мелькнула мысль, но делать этого я не умела. Это была высшая магия, требовавшая много сил и глубокой концентрации, ведь вещество рассеивалось на атомарном уровне. Даже Олег мог развеять лишь небольшой предмет, как тогда, на кухне, демонстрируя это Максиму.

Я огляделась "всеми глазами". Здесь была лаборатория. Навесные шкафы с образцами заспиртованных тканей в банках. Несколько лабораторных столов. Колбы, реторты, плавильная печь. Центрифуга. Два больших микроскопа. Ничего интересного.

На одном из столов белела открытая тетрадь. Я подошла ближе. И невольно вздохнула. Листы были заполнены твердым почерком, с характерными острыми углами букв — почерком Игоря.

"Образцы Н., - писал он, — характеризуются приспособляемостью к внешней среде, удивительной даже для самых стойких организмов. Они контролируют обменные процессы в организме, что позволяет им изменять температуру тела и внутреннее давление в зависимости от обстоятельств. Помещенные во враждебную среду, они не пытаются бороться, а мимикрируют, достигая полной идентичности с окружением…".

Я засунула тетрадь в рюкзак и снова вышла в коридор. Следов прибавилось. При взгляде на истончающиеся ниточки энергии сердце мое внезапно заныло. Да так сильно, что я невольно схватилась за комбинезон на груди, и застонала, стиснув зубы.

"…Только тогда они могут начать пользоваться базовой формой для поддержания собственного существования. Эта форма становиться не только важнейшим, но и самым незаменимым элементом пищевой цепочки. Возможно, когда-нибудь образец Н. и научиться самостоятельно продуцировать ген, который мы назвали Аш, но пока он нуждается в физиологическом материале предыдущих базовых форм. Как скоро произойдет окончательное приспособление организма к гену Аш — сказать невозможно…".