Макс Фрай: Волонтеры вечности

— А ведь этот лейтенант Камши не засидится в полиции, — задумчиво сообщил мне Мелифаро после того, как тяжелая дверь закрылась за нашими гостями. — Сэр Марунарх Антароп уже очень стар, а должность коменданта тюрьмы Холоми — довольно хлопотная работа. Так что…

— А почему ты думаешь, что именно Камши?..

— Я?! Я ничего не думаю. Просто сэр Джуффин однажды заметил, что парень вполне подходит для того, чтобы присматривать за стенами Холоми. Дескать, у Камши какой-то особый душевный склад, ребята вроде него хорошо если раз в сто лет рождаются… А как ты думаешь, кто назначает людей на такие должности?

— Ни на секунду не сомневаюсь, что именно Джуффин. Оно и к лучшему.

— А то!.. Ну что, ты готов к веселой вечеринке?

— Нет. И никогда не буду готов к подобному мероприятию. Но если нам уже пора, можем отправляться.

Особняк Бубуты Боха, большой, как крытый стадион, громоздился на самой окраине респектабельного Левобережья, там, где земля подешевле, а соседей, в то же время, гораздо меньше. На Левом Берегу, как правило, селятся только те, кого уже совершенно не интересуют цены на землю и вообще цены как таковые. Так что желающих сэкономить нашлось не так уж много: поодаль виднелось еще несколько домов и зеленели рощи. Кажется, именно здесь и заканчивался Ехо.

— С размахом дядя живет! — одобрительно сказал Мелифаро. — Ну и казарма!

— На мой вкус, все в Ехо живут с размахом, — проворчал я. — Помнишь мою квартиру на улице Старых Монеток? По мне, так и она была великовата!

— Тоже мне эксперт по недвижимости! Тебя послушать, так квартира должна быть размером с холл…

— Ты не поверишь, но что-то в этом роде у меня и было, совсем недавно. Как я там помещался — ума не приложу!

— Наверное, тогда ты был еще более тощим, — усмехнулся Мелифаро. — И спал стоя.

Генерал Бубута Бох встретил нас на пороге. За время болезни он здорово похудел и побледнел, так что стал вполне похож на человека. Уже не Карабас-Барабас, а этакий игрушечный Карабасик-Барабасик, не способный испугать даже младенца.

— Добро пожаловать в мой дом, господа! — почтительно сказал Бубута.

Голос его стал непривычно тихим. Мы с Мелифаро изумленно переглянулись. И этот милейший дядя держал в страхе всю свою половину Дома у Моста?! Что с ним стало, с беднягой? Ясно, что, как хозяин дома, он должен быть вежливым. К тому же мы спасли его жизнь, а меня он и прежде боялся, как утраты Искры, но… Все это было как-то чересчур!

Обменявшись приветствиями, мы вошли в дом, где угодили в объятия хозяйки. Странное дело: женушка Бубуты не была ни «бой-бабой», ни тихим забитым существом. Насколько я знаю жизнь, буйные грубияны, вроде Бубуты, при выборе жены, как правило, кидаются в одну из этих крайностей. А леди Бох оказалась милой, все еще красивой рыжеволосой дамой средних лет, приветливой и снисходительной одновременно.

— Спасибо, что спасли моего старика, мальчики! — улыбнулась она. — Не в моем возрасте менять привычки, а я так привыкла засыпать под его храп.

— Перестань, Улима! — смущенно буркнул Бубута.

— Молчи уж, горе мое! Забыл, как у нас заведено? Ты приглашаешь гостей, а я их развлекаю, поскольку наоборот мы уже пару раз пробовали, выходило как-то не очень… Прошу вас, господа!

Нас провели в гостиную, где мне снова предстояло изумиться. Я уже упоминал, что у нас, в Ехо, для освещения улиц и помещений нередко используют особенные светящиеся грибы, которые выращивают в специальных сосудах, заменяющих абажуры. Грибы начинают светиться, когда их что-то раздражает, поэтому выключатель просто приводит в движение специальные щеточки, которые осторожно, но назойливо щекочут шляпки грибов. В доме генерала Бубуты предпочитали именно этот способ освещения. И все бы ничего, но…

В центре гостиной стоял огромный прозрачный сосуд. Полагаю, что среднестатистическому киту он показался бы тесноватым, но все же у кита были все шансы там поместиться. В сосуде произрастал гигантский светящийся гриб. Те экземпляры, что я видел до сих пор, редко превосходили размерами хорошо знакомые мне шампиньоны, этот же вымахал с трехлетнего ребенка. Огромный гриб не только светился теплым оранжевым светом, но и тихо гудел, как сердитый шмель. Я был по-настоящему ошарашен. Мелифаро, судя по всему, тоже, во всяком случае, он затаил дыхание.

— А, вы удивлены? Это — мой любимец, моя гордость! — генерал Бубута улыбался до ушей. — Я сам его выращивал. Он такой умный, вы себе не представляете! Видите, господа, он начал светиться, как только мы вошли в гостиную. А ведь я не прикасался к выключателю! Он сам понимает, что нужно светить.