Саша Кречет - Откровенье танцующих лун

Я откинулся на спину и уставился в голубой треугольник, что образовался в просвете облаков.

Раз-два-три-четыре-пять,

Начинаем мы играть,

Начинаем мы играть:

Бегать, прыгать и нырять.

Хочет выиграть любой

И до дна достать рукой

И до дна достать рукой,

Чтоб завидовал иной

Только помни наперед

Тот, кто глубже всех нырнет,

Тот, кто глубже всех нырнет

Путь на сушу не найдет.

Если слишком заиграться,

Можно и на дне остаться

Можно и на дне остаться

Грязной тины нахлебаться .

Вдруг вспомнился дурацкий детский стишок, который мы, маленькие юные Смиалоэты, время от времени повторяли, подходя к реке с наставником. Тоже мне - кажется у меня день воспоминаний... Далее, если память не подводит, перечислялись основные правила безопасности игры в воде, шли там всякие предостережения от чрезмерного увлечения соревнованиями и баловством... Нет, не помню. Сейчас в голове крутятся именно эти строки... и почему-то странно как-то нравятся... как никогда ранее. Верно, потому как отвлекают от свистящего шума, писков, свистов, шипения, прочего гвалта, которому даже и название-то придумать трудно, всей это "радости", пронизывающей территорию дворца. А главное - мыслей...

Нет, мог ли я раньше подумать, что серые нелюди издают столько звуков в этом, ранее не воспринимаемом мной виде речи? Может, понимай я этот тоново-шипящий язык, я бы относился иначе к этим переливам и стрекоту. А сейчас... Неужели я теперь лишился даже такого невинного удовольствия как относительная тишина? Если сравнивать, то в ушах раньше было скорей "пусто" и нормально внутри... А теперь как раз пусто внутри, а в ушах - гвалт. Голубой треугольник в небе тем временем, не торопясь, превратился в кривой ромб. Четверостишия же в голове поскакали, произвольно меняя порядок.

Хочет выиграть любой

И до дна достать рукой

И до дна достать рукой,

Чтоб завидовал иной

Раз-два-три-четыре-пять,

Начинаем мы играть,

Начинаем мы играть:

Бегать, прыгать и нырять.

Если слишком заиграться,

Можно и на дне остаться

Можно и на дне остаться

Грязной тины нахлебаться.

Только помни наперед

Тот, кто глубже всех нырнет,

Тот, кто глубже всех нырнет

Путь на сушу не найдет...

Дети-дети... Я всегда нырял глубже всех и обходилось... А в этот раз... Да уж, в этот раз я нырнул просто на немыслимую глубину... Заигрался... Это ж как надо было разбежаться... Я нырнул на самое дно, если вспомнить мои собственные представления хотя бы годичной давности. ТО есть того времени, когда я еще не был вампиром, не был кровососом, да что там, даже не был никому из них приятелем. Нет, стоит сказать еще больше: не говорил ни разу ни с одним из них... Это сейчас даже трудно осознать, что тогда я только ненавидел, только презирал, только хотел изничтожить... Ух, как бы я сам себя, должно быть, презирал, если бы тогда, в этом кажущимся таким далеким, но все же по большому счету недавнем прошлом, я увидел себя нынешнего. Дно... дно... дно!

Взмах-судьбы- рукой-любой-... был один - теперь иной...

Пять-играть-нырять-опять-... если б наперед узнать.

Заиграться-и-остаться -... и чего-то нахлебаться.

Наперед-узнать-нырнет-... путь обратно не найдет!

Вот и вода как-то больше не тянет... Разве что очередной раз оценить побочный эффект оборота - и, разбежавшись, проскользить животом по ее поверхности от берега до берега? Так ни разу и не попробовал... и сейчас не пойду. Не хочу ничего, уйду.

Я поднялся и пошел в сторону жреческой башни. Услышав очередной особо звонкий вопль, я невольно вздрогнул и оглянулся - серые вампиры так же развлекались, озеро так же спокойно колыхалось. Что им до моих терзаний. Нет, ну почему меня не тянет, как раньше составить им компанию? Хотя казалось как раз сейчас... Надломилось что-то изнутри - так как было, не будет уже никогда. И когда успело? Всего пять дней, как понял, что здоров и цел, да стал сер. Жить бы да радоваться. И вдруг - это ощущение дна... Каламбур: нырнуть на дно, а дна озера теперь не достать... А, может, образуется, а? О Боги, опять этот визг...

Войдя в жреческую башню, я наконец-то смог облегченно вздохнуть: здесь заметно тише. Его светлость безымянный Аркетт накануне подослал караульного - велел быть. Не спорят с вождями, жрецами, Богами... Знакомая келья, привычное приглашение, как всегда приветствую жреца легким поклоном головы, прикрыв рукой лицо. Аркетт указал мне на стул, сам занял место напротив. Какое-то время он просто внимательно смотрит мне в глаза, затем чуть заметно вздыхает. Или почудилось?