Гала Рихтер - Семь историй Чарли-Нелепость-Рихтера

Плохо ли мне? Я не знал…

— Слушай, если ты хочешь поговорить, давай поговорим.

Я еле заметно кивнул:

— Не хочу. Дик, пожалуйста…

— Что?

— Оставь меня, — бесцветно пробормотал я, не глядя на него.

Он достал из кармана пачку "Кэптен Блэка", вытащил одну сигарету и начал нервно крутить ее в пальцах. От сигареты шел тонкий, почти неуловимый запах вишни.

— Я не уйду, — сказал он, — По крайней мере, пока ты в таком состоянии. Что я, по-твоему, совсем бездушная скотина? Господи, Чарли, ты сам на себя не похож!

С трудом унимая всё возрастающую дрожь, я поднял на Дика глаза.

— Она умерла, — слова не прозвучали, они будто упали, придавив своей тяжестью пол в палате. Мысленно, я повторил их еще раз, пробуя на вкус — она умерла. Фраза пахла соленым привкусом крови на губах и — отчего-то — серым осенним дождем.

Риди сделал неуклюжую попытку обнять меня за плечо. Я не отдернулся, и теплая тяжесть обволокла тело…

Она тоже хотела меня обнять. Хотя бы раз. А я — тупица, кретин, придурок! — делал все, чтобы избежать этого из глупого упрямства, из давно изжившей себя обиды, из слепой ненависти. Я все равно что убил ее сам. Боже мой…

Кажется, я проговорил это вслух, потому что услышал, как Дик тихо ответил:

— Это не твоя вина, Чарли. Ты не виноват, слышишь? Твоя мать сделала это, потому что любила тебя. Она хотела тебя защитить, потому что ты был ей дорог.

А еще — потому что я в очередной раз поступил как редкостная скотина, но теперь уже ничего не исправишь, просто потому что мертвых не оживишь, как ни пытайся, каких богов ни проси.

— Она любила тебя, — повторил Риди, — И, сдается мне, ты вряд ли стал бы горевать по человеку, который был тебе безразличен. Ты тоже ее любил.

Где-то в горле болезненно сжался комок нервов, и я почувствовал, как стремительно наливаются слезами глаза.

— Почему? — спросил я, давясь криком, почти воем, — Господи! Почему? Ты, сукин сын, объясни мне, почему?

Я рванулся из рук Дика, пытаясь уйти, но это было не так просто — Риди держал меня крепко.

— Пусти меня, ублюдок! Пусти, слышишь, твою мать! — я безрезультатно бился в плотном кольце рук Дика, но вырваться всё не получалось. — Ненавижу, ненавижу! Проклятье, как же я все это ненавижу!

Дик почему-то молчал. Он мог сказать тысячу слов, обвиняя меня в ее гибели, и был прав, чертовски прав…Слезы, душившие меня уже пару минут, наконец вырвались наружу, и я уткнулся лицом в клетчатый диков рукав, чувствуя, как железная хватка медленно ослабевает.

— Если бы не я, ничего бы этого не было… Она была бы жива, понимаешь ты, жива…

— Я понимаю, — еле слышно произнес Риди, — Конечно, понимаю.

Эти простые слова вдруг что-то во мне сломали: плотина из злости и ненависти рухнула в одну единственную секунду, и то, что годами скрывалось за ней, потоком полилось наружу.

Одиночество.

Боль.

Страх.

— Почему всё всегда происходит со мной? Я что, прокаженный или проклятый? Почему в моей жизни никогда ничто не бывает нормально? Я устал, Дик, я так устал… Я боюсь быть с теми людьми, которых люблю… вдруг с ними что-то случится… Я просто хочу жить, любить, иметь семью… Я что, многого хочу? Черт! А вдруг с Чейсами что-то случится по моей вине? Что, если еще кто-то умрет или исчезнет? Думаешь, я хочу, чтобы что-то случилось с Питером или Джой, или с тобой?! Если что-то случится, я просто сдохну в ту же минуту! Я не выдержу больше! Я просто больше не смогу.

Я выпалил это на одном дыхании, не ожидая, в общем-то, ответа. За много лет мне никто так его и не дал.

— Если тебя это утешит, Чарли, то Синклеру удалось сбежать. Его не нашли на "Квебеке". Это засекреченные сведения, разумеется, — невесело усмехнулся Риди.

Где-то в глубине сознания эти слова отозвались мыслью о том, что все было зря. Все — и даже моя нелепая выходка, которая привела ко всему этому.

— Почему? Дик, почему?

Меня била дрожь, но безразличие, владеющее мной раньше, отступило, сменилось ощущением странной пустоты, выговоренности, успокоения.

Дик выпустил меня из рук и сказал, смотря в глаза:

— Говорят, Бог очень любит некоторых людей. Он знает, что они на многое способны, но все же посылает им испытания для того, чтобы они смогли их пройти и доказать свою силу.

— У меня нет никакой силы.

Риди усмехнулся:

— Это говорит мне человек, который сумел обыграть профессиональных военных, один из первых учеников чертовой школы для гениев и самый лучший аналитик, которого я только знаю.