Гала Рихтер - Семь историй Чарли-Нелепость-Рихтера

Усевшись, Питер в первую очередь достал какую-то умную книжку, Джой уткнулась в модные журналы, лежавшие на столике, а я откинулся на спинку кресла и приноровился поспать. Наблюдать за проплывающими облаками — занятие ужасно интересное, но только в первый полет. Во второй раз это навевает мысли о величии природы, а после третьего — только скуку. Я люблю летать, но больше предпочитаю путешествовать так, чтобы увидеть то, что мне нравится, а не пялиться на бело-синее пространство за стеклом.

Вот так я и уснул. Обычно мне снились красочные, полнометражные сны, по большей части, ужасы, но сегодня снов не было. Лишь глухая чернота. Не успел я осознать неправильность происходящего, как проснулся.

— Долетели, — сказал Питер, откладывая книгу. Джой торопливо причесывалась.

Мы уже не двигались, видимо приземлились пару минут назад. Я отстегнул ремень и пригладил взлохматившиеся волосы рукой, снова подумав о том, что пора бы уже добраться до парикмахерской, но в очередной раз безрезультатно. Пилот вывел нас на площадку и тут я решил, что либо я очень давно не был в Вене, либо происходит что-то очень — очень странное.

В Вене только один порт для флайеров — в Европе они пока не получили такую популярность как в Азии и Америке. В прошлый раз, когда меня увозили на транспорте доблестной полиции Соединенных Штатов, это было небольшое помещение в поле около пригорода столицы. Никакой пустыни там не было по определению. А тут — была. Я, в своей зимней куртке, мгновенно почувствовал, как капли соленого пота текут по телу.

Джой и Питер изумленно озирались, видимо тоже не въезжая в ситуацию. Я оглянулся на флайер, и, как выяснилось, это было как раз вовремя — тот самый второй пилот, который подозрительно меня оглядывал, наставил на нас внушительного размера автомат.

— Ребята, — позвал я, съеживаясь под его взглядом — ужасно я не люблю огнестрельное оружие, — Может вы в курсе, что происходит, а?

Питер и Джой резко обернулись, и теперь уже мы все могли видеть второго пилота, который не выходил из рубки при посадке. Он был одет в обычную темно-синюю форму, но на значке, прицепленном к лацкану я увидел терракотовую эмблему, которую встречал в Сети, пока искал сведения о теракте на Луна-Сити.

"Альтернативный мир".

— Твою мать, — с чувством выругался Питер, и мы поняли, что попали.

ИСТОРИЯ ТРЕТЬЯ, ПОЯСНИТЕЛЬНАЯ, О ТОМ, ПОЧЕМУ НЕКОТОРЫМ ЛЮДЯМ ИНОГДА СТОИТ ДУМАТЬ, А УЖ ПОТОМ ГОВОРИТЬ.

"Ну и молодежь пошла! Ты ему в морду, а он сразу в драку…"

(Из сетований пенсионеров, подслушанных автором в метро)

Случайность — это единичная закономерность. Это не закон логики. Это я вывел, собственноручно. Тенденцию влипать во всевозможные неприятности с непрошибаемостью бронетранспортера и скоростью света трудно назвать случайной, особенно учитывая, что происходит такое с завидной (или скорее незавидной) регулярностью.

Ну, как, например, сейчас.

В полуподвальном помещении, куда меня кинули без особых нежностей, было жарко. Окон не было. Дверь закрывалась снаружи на электронный замок, и я, безуспешно поколотив в нее кулаками минут десять, понял, что выпускать меня никто не собирается, и решил-таки сесть и разобраться в ситуации.

Все было продумано до мелочей. И конференция — интересно, кстати, выдуманная она или все же есть, а если должна проходить, то приглашали ли на нее Пита и Джой — и флайер без опознавательных знаков, и место, из которого трудно сбежать по определению. Чейсы наверняка нужны как метод воздействия на своих родителей, или… ну, не знаю… вообще-то Питер и Джой тоже типа гении, может поэтому. Хотя, с другой стороны, тогда можно было попросту захватить всех учеников "Нового Дома", и на этом успокоиться. А это значит, что первая версия более вероятна. Но все равно непонятно — шесть лет как-то воздействовали без них, а теперь вдруг понадобилось похищать.

Логик из меня, конечно, как из слона балерина, но, тем не менее, определенный смысл во всех моих построениях был. Кажется… И если все было так, как я думал, то мне определенно следовало бы порадоваться тому, что я сижу в этой гребаной душной камере, а не валяюсь с простреленной головой на солнышке.

Черт! Черт, черт, черт!

Я начал паниковать еще в тот момент, когда меня обыскали, отняли нож и кинули в эту чертову комнату как ободранного котенка, но сейчас паника начала достигать максимальных размеров. И это было плохо. В критические моменты я не начинаю визжать и метаться, как многие, и не впадаю в ступор, как некоторые: у меня реакция похуже — я начинаю действовать. Учитывая, что соотношение сил обычно отнюдь не в мою пользу, получается только хуже. Риди всегда бесил меня, утверждая, что большинство своих "подвигов" я совершил именно испугавшись чего-то до чертиков, и только сейчас я был склонен с ним согласиться.