Руслан Бурбуля - Тут дьявол с Богом борется…

Баба Варя, устало выдохнула и остановилась. Знала о чем сейчас поведет речь этот ублюдок, да что теперь делать? Правды на него нет. А живет-то вон где. По соседству. Того гляди придет ночью и придушит. Не верила старушка, что этот исколотый гад, одумался и воистину уверовал.

Она пуглива осмотрела приближающуюся фигуру и снова тяжело вхдохнула. Про него ведь всякое рассказывали. Поди не за зря люди языком чешут.

— А, это ты, Василий. Извини, не заметила. Старая стала. Глаза совсем не видят.

Подойдя к односельчанке Косой улыбнулся открывая белому свету свои прогнившие зубы.

— Ты мне не чеши словно кота против шерсти. Скажи-ка лучше, когда деньги отдашь? — оглядевшись по сторонам и узрев, что никто за ними не наблюдает, он схватил старушку за шкирку и несильно потряс.

— Ты мне обещала на прошлой недели или может думаешь, что я запамятовал? — он скривился словно съел целый лимон, от чего его рожа стала походить на волчий оскал.

— Да что ты… Что ты, Васенька. Сегодня деньги у меня будут. Я тут постояльца на вокзале приметила. Он мне заплатит. Мы договорились. Так что завтра деньги отдам.

— Знаю я, как отдашь. Только обещать и можете. Ты смотри мне, божий одуванчик, если соврала, получишь сегодня же под хвост. Приду к девяти часам, так что деньги приготовь. Иначе…

— Все будет, Васили. Богом клянусь! — заверила старушка кредитора.

— Эй, поц… А ну отпусти бабушку. — донеслось откуда-то сзади.

Удивленно повернувшись, Василий увидел, как к ним спешил какой-то хмырь держа в руках что-то типа спротивной сумку.

— Я кому говорю, сучье племя, отпусти, иначе за себя не ручаюсь.

Расстояние было около двести шагов.

"Видать это ее постоялец". - понял, Василий.

— Твой, сука? — поинтересовался шепотом местный дьячок.

— Да, мой. — согласилась баба Варя.

— Ну, гляди у меня… В девять жди дорогих гостей. — он отпустил ее шиворот и направился к колодцу. — и уже через плечо бросил, — И Наташке скажи, что бы ждала. Сегодня в кабак пойдем.

Когда Роман подбежал к бабе Варе, та была бледная как мел.

— Что тут происходит?

— Да ни чего сынок, ничего.

— Как это ничего? А что за мудак вас дергал?

— Пойдем сынок, пойдем. — попросила баба Варя, увлекая Романа в противоположную сторону.

— Кто он?

— Да так… Местный дурак. Сидел в дурдоме, почти полтора года. Что с него взять?

— Раз дурак, значит все можно, что ли? — Роман обернулся и посмотрел на то, как "дурак" спешно вытаскивал ведро воды из колодца.

— По чему не расскажите все этому… Как его… Потапенко вашему.

— Так что он могет, ирод-то этот. Он ведь не врач.

"То, что не врач — это точно. Дерьмо он — вот кто!"

— Да ты не переживай — заверила его старушка. — В последнее время Васька-то этот не буйствует, к тому же с моей племянницей сдружится хочет. Не тронет, он меня.

— Вы в своем уме? — искренне удивился Роман. — Или быть может у вашей племянницы не все в порядке с головой, раз с таким "Троцким" якшатся хочет?

— Не твое дело. — вдруг цыкнула на постояльца баба Варя.

"То же мне, защитник нашелся. Ну, намылиш харю этой свочи… Так кому от этого станет легче? Ну, полежит часок другой Васька. Очухается. И что потом? Ты уедешь, а мне готовиться на тот свет"? — пронеслось в ее голове. — "Опять же, Наташку жалко. Она конечно же то же, та еще курица, но, не смотря ни на что, не заслуживает того, что бы остаться с эти ублюдком один на один. Ведь шкуру сдерет заживо. Вот если бы убил гада — тогда да. До скончания веку ставила бы за здравие свечки. А так…"

— Ты это… Ладно тебе… Не серчай, мил человек, на старуху. Просто не твоего ума это дело.

"Как скажите". - решил Роман. — "Нравиться жить в дерьме. Каждому — свое"!

— И что будем делать? — поинтересовался Цепной у Травника. Он сидел сейчас на заднем сиденье уазика и чистил свой меч.

— Подождем попа. Слышал ведь, что байструк тутошний сказал. Уехал в соседнюю деревню. Помер там кто-то.

— А нам на кой это поп? Что Волхв сам не сможет скрутить этого упыря? На худой конец — секир башка ему и делу конец.

— Конец, конец. Тебе лишь бы "секир башка". - заметил Волхв, — А вдруг человека спасти можно? Поп должен же знать свою паству. Кто чем дышит. Исповедует же. А вот ежели не знает, то другой вопрос. Тогда сами конечно попытаемся уразумить. А уполовинить пациента мы всегда успеем.

— Устал я что-то. Сил моих больше нет. Надоело.

— А кому сейчас легко!? — согласился Травник. — Ты смотри пальцы себе не отчекрыж.