Татьяна Нартова - Путь к океану

Я молча слушала элему, едва удерживаясь от искушения зажать руками уши. В голове, как испорченная пластинка, звучал голос Сотворителя: "Я всегда был рядом, потому что рядом была моя сущность, моя душа, если так тебе будет понятнее. Кто-то обращается огнем, кто-то способен взрастить дерево, даже луну погасить. Я не могу почти ничего, но моя сущность способна принимать любые образы. И самое главное, никто не может ее определить, даже Всевидящая".

— Когда мы отправляемся в гости к вашему Дапмару? — перебила я подругу.

— Думаю завтра, а что? — с подозрением спросил Локмер.

— Ничего. Просто мы опять начинаем переливать из пустого в порожнее. Давайте лучше спустимся. Не будем же мы ночевать прямо тут, на ветру? Внизу хоть дуть так не должно.

— Как скажете, моя дорога невеста, — улыбнулся советник, и, хотя двухцветные глаза его не смеялись, но уже и не были такими потерянными. Я помимо воли улыбнулась, плотнее закутываясь в шерстяной плащ. Птица подо мной нетерпеливо переступила с лапы на лапу, и стала первой спускаться с возвышенности. Пришлось поспешно схватиться за подобие уздечки, и сжать коленями пушистые бока. Только на одной птице я могла ехать, не боясь ничего — Пушинке. Но как только я вспомнила об этом, настроение снова поползло вниз.

— Тебе что, очень нравится так ко мне обращаться, или ты просто забыл мое имя? — оборачиваясь к Виканту, прокричала я. С размашистого шага, птица перешла на галоп, от которого меня ежесекундно подбрасывало вверх, отбивая о седло зад.

— А тебе не нравится? — поравнявшись со мной, вопросом на вопрос ответил парень.

— Нет, — честно призналась я. Если не принимать во внимание с какой нежностью он ко мне обращался, само слово "невеста" было мне неприятно. Хотя я отлично понимала, что, если бы оно звучало не из его уст, все было бы как раз наоборот, — Я предпочитаю просто Лида.

— Все настолько плохо? — огорченно вздохнул парень, взглянув на меня с тоской и обидой, чем заставил покраснеть от стыда. Я бы все отдала за то, чтобы он перестал на меня так смотреть. И поэтому поспешно произнесла:

— Нет. Викант — ты замечательный, но…

— Но ты не можешь забыть того типа, из твоего мира, — продолжил за меня советник.

— … просто я еще не привыкла к своему статусу, — не согласилась я. Сказать правду мне было бы очень трудно, и потому, дернув за поводья, заствила птицу прибавить скорость.

Небо приобретало кровавый оттенок, словно отражаясь в хрустящем снеге. Далеко-далеко заходило солнце, казавшееся еще меньше посреди чистого неба. В лицо несся холодный, но уже не ледяной, ветер, явно летевший откуда-то, где было тепло. Вообще за последние дни заметно потянуло в сторону весны. В воздухе еще не было того радостного волнения, того всеобщего оживления, которое бывает в марте-апреле. И хотя к полудню земля прогревалась настолько, что по ней начинали бежать ручейки, ночью они снова замерзали дорожками хрустального льда. Поэтому для ночлега приходилось выбирать места посуше и потише. На всю нашу компанию была всего одна кибитка, подобная той, в которой я ехала на суд. Первой в нее обыкновенно запихивали меня, как самую "слабую и неприспособленную". Остальные же имели привычку забираться в укромное местечко вслед за мной под каким-нибудь предлогом, и так там и оставались. Такие вот "визиты" порой доходили до абсурда. Лекверам, считавшим себя едва ли не самыми здоровыми и крепкими во всех мирах, было стыдно просто укрыться в кибитке от холода и сырости. Вот они и придумывали наиболее достойные поводы, чтобы заснуть рядом со мной.

Наконец спустившись к подошве холма, мы спешились, осматривая новое место для привала. Уварс, как самый авторитетный среди нас в вопросах походов и быта, сейчас же распределил обязанности. А сам начал устанавливать палатки, коих было у нас аж три штуки. Птицы сбились в одну пернатую кучу, дабы сохранить тепло. Немного пообщавшись с ними, дав им овса и немного подмокшего сена, я пошла за порцией чистого снега для похлебки. Собственно, он везде был не особенно грязным, да и кто бы тут натоптал, но я отправилась как можно дальше от стоянки. Все-таки последние события что-то сломали во мне. Теперь я не могла говорить с друзьями больше, чем несколько минут, да и то отвечала обыкновенно невпопад. Мне больше нравилось молча скакать на своей птице, наслаждаясь каждым движением ее сильных мышц, или сидеть, глядя в огонь, во время приготовления пищи. Готовила, кстати, тоже я. Первое время меня подмывало изобразить лекверам и элеме что-нибудь из блюд моего мира. Но после неудавшегося борща из кислой капусты, подобные попытки были оставлены. Теперь Викант каждый вечер старательно учил меня правильно резать, солить, добавлять специи и делать нехитрые, но удивительно вкусные яства. В такие часы я чувствовала себя совершенно странно. С одной стороны мне было интересно смотреть на то, как парень с ювелирной точностью стругает в суп морковь или возится с каким-нибудь "дикобразом" или "сливой-переростком" из параллельного мира. А с другой, советник не мог делать этого молча, что порождало дополнительные угрызения совести. Меня так и подмывало все ему рассказать, разреветься. А позавчера ночью у меня возникло острое желание растолкать спящего жениха и… отказаться от его предложения руки и сердца. Но…