Александр Михайловский: Батыева погибель

Всего к тому моменту, когда была завершена операция «Буран», в нашем распоряжении имелось больше двух сотен таких заряженных заклинаниями хаоса шаров, и на этом их зарядку пришлось прекратить, потому что Кобра была нужна нам на «линии фронта», причем нужна свежей и отдохнувшей, а не выжатой как лимон. Применять эти магические фугасы планировалось в полном соответствии с избранной татаро-монголами тактикой и стратегией – то есть для минирования основных магистралей движения вражеских войск, которыми в бездорожном болотисто-лесистом краю могли быть только русла рек.

Итак, пока войско Батыя медленно ползло через занесенные снегом безлесные пространства к истокам Рановы, наши саперы готовили на их пути сюрприз, утапливая в снежном покрове речного русла смертоносные шары, настроенные на дистанционный подрыв. Минно-взрывное заграждение растянулось на несколько километров, гарантируя зону сплошного поражения. Скорее всего, в эту ловушку должен был попасться передовой тумен сына Чингисхана Кюльхана; хотя кто его знает, быть может, не повезет и кому-то еще. Там, в нашем прошлом этот Кюльхан был единственным чингизидом, погибшим как воин, на поле боя – в сражении при Коломне, а не от удара ножом под ребро, или от щепотки яда в кумыс.

Но здесь он будет точно не единственным, и даже не первым. Я просто выпал в осадок от удивления, когда патрульный отряд из одного рейтарского и двух уланских эскадронов приволок к порталу на крупе одного из коней такую полудохлую собаку, как знаменитый по многочисленным романам В. Яна Гуюк-хан. Вонищей потного тела и прокисшей мочи от этого потомка Потрясателя Вселенной несло как от любого помоечного побирушки нашего времени, а вши и прочие насекомые кишели на нем как на бездомном псе.

Душой убийца и садист, он ни в чем не раскаивался, да и никаких секретных сведений сообщить не мог, поэтому я недолго думая приказал вернуть эту падаль в родной мир, раздеть догола и повесить в таком виде на осине на пути следования монгольского войска – в назидание остальным. А на грудь Гуюк-хану лилитки гвоздями прибили табличку, на которой по-русски написали: «Кто с войной к нам придет, тот издохнет как паршивая собака». Кириллица уже известна, да и местные русичи, в отличие от древних антов, понимают нас хоть в общих чертах; так что те, кому это надо, найдут толмача и прочтут сие красноречивое предупреждение.

Когда его вешали, Гуюк визжал, дергался и плевался как помесь дикого кота с верблюдом, но все было бесполезно. Сильные руки бойцовых лилиток подняли вверх извивающееся тело со связанными руками и ногами, сунули в петлю всклоченную головенку – и отпустили, так что мерзавец затанцевал под осиной свой последний танец. Были среди наших товарищей и желающие посадить ублюдка на кол, но я ответил, что эта честь зарезервирована за тем, кто повел эту орду в поход, и что если будет надо, то я поступлю таким образом с Бату-ханом, а вокруг раскину шатер, чтобы главарь улуса Джучи не окочурился раньше времени от холода.

Против этого не возражала даже Птица, ибо после бурана мы проехались по тем деревням и весям, где успели побывать с «визитом дружбы» коренные евразийцы. Мертвые старики – это еще ничего, но вот зверски убитые дети – это было по-настоящему страшно. И неважно, была ли это славянская весь или деревня мордвы – мстить за них мы будем абсолютно одинаково. Даже Кобра, ранее напрочь отказывавшаяся кидаться тактическими зарядами в живых людей, теперь без колебаний готова выполнить приказ, лишь бы противник представлял собой плотную компактную цель, пригодную к применению оружия массового поражения. Ведь то, что мы видели в нескольких приграничных селениях – лишь слабая тень того, что в ближайшие полгода должно полыхнуть по всей Северо-Западной Руси, которой в самое ближайшее время суждено стать Россией.

17 декабря 1237 Р.Х. День шестой. Вечер. Рязанское княжество, селение в лесу к северу от пограничной реки Воронеж.

Анна Сергеевна Струмилина. Маг разума и главная вытирательница сопливых носов.

Едва мы с гавриками закончили ухаживать за бедной Анастасией, которая три дня и три ночи в маленькой лесной избушке поддерживала заклинание зимнего циклона, и, пройдя через портал, с рук на руки сдали ее Лилии и милейшей Галине Петровне, как капитан Серегин тут же нашел нам новое дело. Он был так жесток, что взял всех нас, включая совсем непривычных к таким зрелищам Асю, Яну и Митю в поездку по тем деревням и весям, в которых уже успели побывать бандиты (не подберу другого слова) Бату-хана.