Виктория Иванова: За дурною головой

Высказав ему все, что я о нем думаю, а так же сдавленно помянув нехорошими словами мысли, нагло заныкавшиеся подальше в глубины подсознания, я попыталась определиться на ощупь. Пытаясь (и местами мне это даже удавалось!) сосредоточится на своих ощущениях (кроме боли, естественно), я выяснила, что лежу я на боку, на правом, если поконкретней, и на чем–то ужасно жестком и впивающемся во все доступные и не очень места. Правое плечо, бедро и локоть, послужившие подушкой всему остальному телу, тоже не радовали приятными ощущениями. И еще этот ор и вопиёж над ухом! Грррр!!! Я начинаю злиться и раздражаться!

Прислушалась. Голос тонкий и пронзительный – скорее всего, женский, или мужик хороший танцор и плохой папа! Ладно, пожалеем мужиков и сойдемся на том, что все же женский. Визгливый (истеричка, однозначно!), пронзительный (стерва, куда уж еще!) и премерзкий (она мне не нравится!!).

Я пошевелилась, приподнялась на локтях, открыла глаза и увидела… ничего! От панического вопля «Я ничего не вижу!!!» меня удержало только то, что руки, не выдержав очередного потрясения, подло подломились, впечатав лбом в сцепленные пальцы. Уф, хорошо хоть не в землю! Очередной пробы собственной черепушкой крепости местной тверди я не перенесу…

Сознание нехотя вышло из отпуска и сообщило, что всё я прекрасно вижу, особенно то, что не надо. Просто капюшон сполз мне на глаза и временно перекрыл обзор. Поблагодарив его сквозь сжатые зубы (а раньше где было?!) и отдернув капюшон, я огляделась. О! Еще одна приятная новость – тыква цела и даже свечка каким–то чудом не погасла! Живем! Можно оглядываться дальше…

На дворе была ночь. Я лежала на груде какого–то щебня (то–то тело так болит!). Интерресно… а кто меня сюда приволок? И куда это «сюда»? На парковые развалины не похоже. Смотрим дальше… Ага… Что это у нас?

Обзор заслоняла тумба. Цвет не определить, но ночью – черный. Тот надоедливый и громкий голос продолжал что–то верещать, пронзительно и местами срываясь на откровенный визг прищемленной дверью псины. Больше всего он напоминал мне звук бормашины, сверло которой вращается со световой скоростью. Знакомо заныли зубы, и руки непроизвольно сжались в кулаки. Ну не люблю я стоматологов! Не–лю–блю! Особенно после того, как они мне нерв задели… Садисты и сволочи! Но долго рассуждать о стоматологах я не смогла. На особенно долгой и пронзительной руладе, уже не выдерживая и окончательно прощаясь с крышей, я вскочила, отчаянно зажмурившись и зажав уши руками, заорала пожарной сиреной:

– ТИ–И–ИХА–А–А–А–А–А!!!!!

И тишина… Хм, выходит, умею, если надо! Я отняла руки от ушей и открыла глаза. И резко пожалела о том, что вылезла, в общем, и своем крике в частности. Ну, во–первых, находилась я в каких–то развалинах, где проходил то ли какой–то обряд сатанистов, то ли ночная ролевуха. О первом варианте думать не хотелось… Живописные руины освещала полная луна (какая полная??!! Сейчас же новолуние!!!) и факелы, в прихотливом порядке воткнутые в щели в остатках стен.

Я обреталась на верхней площадке довольно узкой и крутой лестницы без перил. На этой же лестнице, только где–то на середине, стояла дамочка – эдакая из себя фифа с высокой прической и какой–то дубинкой в руках. Одета она была в черное длинное платье с ну ооочень глубоким декольте до пупка (ни ума, на фантазии! И на фиг что–то тогда вообще закрывать?) Глаза и рот у нее от чего–то были чересчур расширены… В самом низу, на земле, кучковались еще люди (во всяком случае мне так показалось – под длинными, до пола, плащами не разберешь, кто прячется) с оружием. Причем одни явно охраняли других. Те, другие, были связаны, аки тортики, с бантиком на боку. И таким же образом пялились на меня (другого слова я просто не подберу!).

Кстати, о птичках! Та тумба, которая каменная и черная, оказалась алтарем! Да не простым (а золотым, ги–ги! Это нервное!), а жертвенным. Во всяком случае, непременный атрибут, натолкнувший меня на эту мысль – то есть жертва, прикованная за руки и ноги серебряными цепями (им что, серебро больше девать некуда?!) – имелась в наличии, с нездоровым интересом разглядывая меня.

Еще на алтаре, кроме этой…гхм…детали оригинального интерьера, присутствовали: подсвечники золотые, и на вид тяжелые – четыре штуки, по углам алтаря, с длинными, толстыми и вонючими свечами, а так же два черепа по концам (желтые, щербатые и явно не человеческие! Фе, гадость!). Были еще книга (одна штука. Причем очень большая и тяжелая штука!) и ножик, на вид как будто из стекла. И чего им можно делать, спрашивается? Разве что ногти чистить! Так же в наличии имелась серебряная (ну мне так показалось!) чаша внушительных размеров с отвратительно воняющей жидкостью непонятного цвета, серебряное же блюдо, и, собственно, уже упомянутая выше жертва.