Владимир Васильев - Лик Черной Пальмиры

Хозяин открыл довольно быстро — невысокий плотненький и толстенький мужчина лет тридцати, немного похожий на татарина. С бородкой. В капповской кепке, линялых джинсах, красной кока-коловской футболке и босиком. Физиономия у него была умная и хитрая. На футболке кока-кольским шрифтом при ближайшем рассмотрении было выведено вовсе не название популярного напитка, а вполне русское сочетание «Суки-бляди».

— Привет, — сказал Лайк. — Второй день слушаю, как ты играешь. Вот, решил зайти...

— Привет. А чего только сейчас? Надо было сразу.

— Водки не было, — вдохновенно соврал Лайк.

— Заходи.

— Только я не один. С друзьями.

Показались и остальные, впереди — Ефим и Швед с пакетами и Рублев с чайником.

Хозяин обреченно махнул рукой и отступил в глубь квартиры.

Он был обыкновенным человеком. Ни малейших задатков Иного.

Квартира у музыканта выглядела поскромнее. Куда меньше размерами и еще не приведенная в полный порядок. Мебели в общем-то не было: посреди комнаты примерно пятнадцать на пятнадцать метров стояли две внушительных колонки, усилитель, микрофон на стойке и обыкновенный видавший виды стул. У стены в ряд выстроились три холодильника «Bosh». Остальное пространство комнаты еще ожидало, что его обставят и облагородят.

— Н-да, — пробурчал Ефим, недовольно оглядываясь. — А где накрывать-то?

— А на колонке, — невозмутимо предложил хозяин. — Только подстели чего-нибудь.

Ефим занялся.

Шведа в первую очередь привлекла гитара, прислоненная к усилителю. Не бас-гитара — эта лежала на стуле — а обыкновенная шестиструнная электрогитара. Рядом на полу виднелась и примочка, сейчас отключенная.

— Это мы с приятелем днем репетируем, — пояснил хозяин. — Я вообще на басу в основном...

— Можно? — вежливо справился Швед, указывая на гитару.

— Да ради бога. Сейчас подключу.

Лайк тем временем позабыл о саксофоне и углубился в изучение клавиш.

— Вы все играете, что ли? — спросил хозяин, пытливо осматривая гостей.

На музыканта из пришлых больше всего походил Лайк, да и то лишь за счет длинных волос.

— Только некоторые, — ответил он за всех. — Собственно, я да Швед. Я — Лайк.

— А я — Лас.

Поочередно тыкая в спутников Лайк представил всех:

— Швед, Игорь, Ираклий, Дима, Ефим, Арик.

Вникать в происхождение прозвища хозяина никто не стал — Лас, так Лас. Бывают и куда более странные прозвища.

Швед тем временем пощупал гитару, взял пару аккордов; потом ткнул носком ноги в педаль желтого «овердрайва» и заложил пару жестких риффов. Звучало.

— Ну, чего? — Лайк вопросительно глянул на Шведа. — «Порубежную»?

— Давай, — согласился тот.

Быстро выставив стиль и тембра, Лайк подогнал ритм и пошел накручивать кружева лихого клавишного вступления. Почти сразу подключился и Швед, а чуть позже — и Лас, поймав мелодию и рисунок. Получилось довольно лихо.

Арик сразу понял, что вечер начинает удаваться.

Так они и стояли в огромной полуотремонтированной квартире, пили водку, закусывали тем, что нашлось в холодильниках служебной дозоровской квартиры, пели, Лайк периодически выдавал клавишные или саксофонные импровизации; в промежутках между песнями и импровизациями — трепались. На самые разнообразные темы. Лас пожаловался, что по соседству почти не живет нормальных людей — недавно, вроде, проявился один парень на восьмом этаже, в гости тоже заходил, да и пропал сразу же в какую-то долгую командировку. Узнав, что сегодняшняя компания сама вроде как в командировке, Лас глубоко и печально вздохнул и предложил хоть сегодня оттянуться по полной.

Ну и оттянулись.

Уже когда иссякла выпивка и закуска, когда Ираклия стало откровенно клонить в сон, а Симонов давно уже спал на полу, рядом с колонками, когда Лайк намекнул, что пора бы и честь знать, Швед вдруг оставил гитару, подошел к клавишам и долго колдовал с ритмами. Потом, вроде, записал сэмпл. А вновь взяв в руки гитару, запустил незнакомую грустную мелодию. И запел.

Слушатели невольно притихли. А песня все звучала: