Людмила Гетманчук - Мир не без добрых драконов

— Простите, ваше высочество. А почему у тебя такое унылое лицо?

— Кать, я боялся.

Она только сейчас посмотрела на меня внимательно.

— Рон, ты что?

— Я не знал, как ты воспримешь тот факт, что я дракон. И…

Именно этот момент выбрал Клим, чтобы постучать в дверь.

— Чай, ваше высочество.

— Ты хочешь чаю? — спросил я Катю, и понял, что она все еще не отошла от новостей, которые я обрушил на ее голову. Вся ее бравада напускная, а на самом деле ее колотит нервная дрожь, и лицо побледнело, и руки она спрятала под себя. Я прижал ее к себе и забыл о том, что за дверью ждет моего ответа дворецкий.

— Ты не бойся, я не страшный дракон. Я тебе покажу, а может, и покатаю. Тебе не надо меня бояться, я никогда тебя не обижу.

— Прости, я не специально, — шепнула она мне в шею. — Я всю неделю думала о тебе, а ты пропал, и я решила, что это случилось опять.

— Что случилось опять?

— Что ты не выдержал и сбежал, как все кавалеры до тебя.

— Я - не все. Я тебя люблю, и никуда ты от меня не денешься.

Поцелуй вышел нежным и сладким. Покашливание за дверью приобрело хронический характер, я со вздохом оторвался от ее губ и спросил опять:

— Так мы будем пить чай?

— Будем! — твердо сказала она и засмеялась. — Знаешь, я тоже тебя люблю. Ты уж прости, но так случилось.

Мы рассмеялись, и я крикнул:

— Клим, ты можешь войти.

Дворецкий открыл дверь и в гостиную вошел слуга с подносом. Пока он расставлял чашки и тарелки на столике у камина, Катерина принялась доставать Клима:

— Скажите, уважаемый, а его высочество в самом деле дракон?

— Еще какой, госпожа.

— А вы его не боитесь?

— Боюсь? Нет, что вы! Я его с детства знаю. Рон — хороший мальчик, — он помолчал и добавил: — Когда огнем не плюется.

— Клим? Ты не забыл, что я здесь? — буркнул я, слегка раздосадованный откровенностью старого друга.

— Нет, ваше высочество, не забыл. Но я вижу вас не очень хорошо. Стар стал, глаза уже не те, что раньше. Так что могу говорить все, что хочу.

— Знаешь, милый, ты какой-то неправильный дракон, — Катерина обошла вокруг меня, и я едва не вывернул шею, пытаясь не выпустить ее из вида. — Во-первых, на картинке в учебнике у дракона нарисована зверская морда, страшная и ужасная. А у тебя она скорее удивленная. И еще, я не ожидала, что драконы умеют улыбаться. Выглядит это жутковато, но все признаки налицо, если можно так назвать твою морду: губы растянуты, передние зубы оголены. Да не дергайся ты так, не буду я их вырывать, только посчитаю. Ого, открой рот, ну, пожалуйста? Что ты мотаешь головой? Не будешь открывать?

— У-у! Катя, отстань, а то….

— А то — что? Покусаешь?

— Нет, отшлепаю, — я протянул переднюю лапу и взял ее сзади за талию.

— Ой! Я, кажется, влипла. Рон, миленький, отпусти меня, пожалуйста! Я еще не закончила…

— Что?

— Изучение магического существа под названием дракон. А ты мне мешаешь! А крылья у тебя большие?

Я ее отпустил и расправил крылья.

— Неужели тебе ни капельки не страшно? А так?

Струя пламени рванула ввысь. Катя ойкнула, и прошептала:

— Огнемет…. Здорово….

Мы вырвались из-под опеки Клима, он никак не хотел отпускать Катю — все рассказывал ей, каким шалунишкой я был в детстве. Во время завтрака, когда я, расслабленный и умиротворенный незабываемой ночью, с трудом нашел в себе силы его остановить:

— Клим решил, что может выложить тебе все мои секреты. Не правда ли, уважаемый?

— Все? Нет, ваше высочество, только мизерную их часть, касающуюся вашего детства. Остальное вам придется рассказывать самому.

— Рон, а у тебя их еще много?

— Есть немного. Но на сегодня секретов хватит. Ты и так получила достаточно. Поверь, информация в малых дозах гораздо лучше усваивается. И потом, это страховка на тот случай, если тебе со мной вдруг — чему я не верю — станет скучно.

— Брешешь ты все — нет у тебя никаких таких секретов. Это ты специально, чтобы надо мной поиздеваться. Я же теперь по ночам спать не смогу — буду мучиться неизвестностью.

Я посмотрел на нее и улыбнулся.

— Давай я тебе лучше дракона покажу, в качестве компенсации, так сказать, за предоставленные неудобства. В частности, за будущие ночные бдения по моей вине.

Катерина виновато оглянулась на Клима и покраснела. Моя последняя фраза прозвучала именно так, как я и хотел: в высшей степени двусмысленно. Дворецкий тоже смутился, вдруг вспомнил о каких-то неотложных делах и покинул нас. Чему я был рад, его настойчивое внимание к Кате утомляло.