Макс Фрай - Власть несбывшегося

— Потому что я очень люблю Ехо… — Я беспомощно пожал плечами. — Я привязался к этому месту, Лойсо. Я знаю, что вы никогда не любили Ехо, но для меня этот город стал славным началом пути в абсолютную неизвестность. И еще местом, куда мне позарез требуется возвращаться, хоть иногда — убедиться, что ветер с Хурона по-прежнему пахнет так же, как он пах в моих снах…

— Ладно, это я уже понял, — нетерпеливо кивнул Лойсо. — Но ты сказал мне не все… и себе тоже!

— Да нет, пожалуй, все. Конечно, я мог бы трепаться еще часа два, если бы вы не попросили меня заткнуться, но это были бы вариации на ту же тему…

— Догадываюсь. Поэтому я и попросил тебя заткнуться, — усмехнулся он. — Впрочем, мне вполне достаточно и этой причины. Я с самого начала подозревал, что сделал тебе очень хороший подарок, теперь я знаю это наверняка…

— Какой подарок? — насторожился я.

— Я же говорю — хороший! Скоро поймешь… Но сначала я хочу, чтобы ты признался — не мне, а себе самому! — что дело не только в том, что ты так уж обожаешь этот задрипанный городок… Разумеется, ты его любишь, но это — дело десятое. По всему выходит, что еще больше ты любишь побеждать. И терпеть не можешь проигрывать, с чем тебя и поздравляю. Если бы ты просто хотел защитить свой ненаглядный Ехо, тебе не пришло бы в голову, что Угурбадо нужно не просто быстро и качественно убить, а именно разорвать на кусочки. Это была очень личная месть, Макс, ты не находишь?

— Вы знаете меня лучше, чем я сам! Наверное, вы правы… Но знаете что? Теперь я понимаю, что это была даже не «личная месть» — скорее уж чистой воды выпендреж, вполне в моем стиле. Кажется, я решил показать всему миру, что никто не смеет отнимать у меня то, что я — такой грозный парень! — хочу оставить при себе. Наверное, собственное могущество понемногу начинает кружить мне голову. Раньше мне скорее захотелось бы забиться в темный угол и горько заплакать, чем рвать кого-то на эти самые грешные кусочки, а теперь… В какой-то момент я жалел только об одном: что не могу позволить себе роскошь сделать это собственноручно!

— Ого, сэр Вершитель показывает зубки! — ехидно протянул Лойсо.

Впрочем, мне показалось, что в его глазах было понимание и даже сочувствие.

— Ладно, пошли, поплачем над телом Угурбадо, — наконец сказал он. — Кстати, Макс, ты еще не догадываешься, почему он предпочел ожить именно в этом месте?

Я покачал головой и начал спускаться по пологому склону холма. Внезапно меня осенило.

— Он хотел, чтобы вы его убили прежде, чем он сам умрет от этой дрянной заразы, так? И тогда Угурбадо снова смог бы вернуться к жизни, да еще и обзавелся бы могуществом самого Лойсо Пондохвы! Потом он объявился бы в Ехо, и нам всем тут же приснился бы «полный конец обеда», как любил выражаться один мой старый приятель… Ох, ничего себе!

— Он умница, правда? — одобрительно улыбнулся Лойсо. — Наш Угурбадо тоже очень не любит проигрывать, хотя, казалось бы, мог бы и привыкнуть. В конце концов он только этим всю жизнь и занимался. Но печальный опыт не укротил его дух… Мне нравятся неукротимые люди, Макс. Ну, скажем так: они в моем вкусе…

— И все же вы не выполнили его просьбу.

— Ага. Я подумал, что если уж мне приходится выбирать, кому из вас оказать услугу, лучше уж оказать ее тебе, сэр Вершитель. Я ведь очень расчетливый парень!

— По всему выходит, что так… — согласился я. — Вы сделали мне роскошный подарок, Лойсо. И одним спасибо тут не обойдешься…

— Вот именно. Между прочим, Угурбадо обещал мне устроить у вас хороший апокалипсис, совершенно в моем вкусе. Впрочем, он и так собирался это сделать, скорее для собственного удовольствия, чем ради моей улыбки… А вот и мой несчастный друг. Кажется, мы с тобой еще успеем с ним попрощаться.

Дела Угурбадо были так плохи — дальше некуда. Огромный изжелта-белый скелет — все, что осталось от великана, — неподвижно лежал в луже темной слизистой жидкости, быстро густеющей в невыносимо горячем воздухе. Останки карлика — почти целая голова, беспомощно болтающаяся на истаявшем туловище, — корчились на земле: парень предпринимал бессмысленные попытки подняться на ноги, которых у него уже не было. Впрочем, его страдания не вызвали у меня ни малейшего сожаления. Откровенно говоря, я был совершенно счастлив, когда заглянул в его искаженное от ужаса лицо.

— Ну и как, тебе нравится такая смерть, «мумуся»? — я выплюнул эти слова с упоительным восторгом победителя.

— Твоя жизнь понравится тебе не больше, — почти беззвучно пообещал Угурбадо. — Я уже не одну дюжину раз проклял тебя, гаденыш, а мои проклятия не умрут вместе со мной. Уж на это-то у меня хватит…