Валерий Железнов - Ошибка Архагора

Чёрные всадники на лохматых лошадях с диким визгом обрушились на передовые ряды копейщиков, завалив их своими и конскими телами. А сзади по трупам всё напирали новые волны нечестивых захватчиков. Стрелки, отошедшие за рогатки, ни на секунду не прекращали метать стрелы, дротики и камни, лишь перенеся стрельбу вглубь наступавших. С вершин сопок непрестанно на головы врагов сыпали горящие снаряды десяток метательных машин, но они били теперь по отставшей пехоте кочевников, стараясь задержать её как можно дольше и не дать подойти на помощь к увязшим в схватке конникам. Наши ратники всё же остановили смертельную волну степной конницы ценой больших потерь. И как только вражеская пехота ввязалась в бой, царевич повёл нас в атаку. Мы и так рвались в бой, ведь там умирали наши братья. А как только затрубил боевой рог дружины, все пришпорили коней и яростно понеслись на врага. И уж тут царская дружина показала врагу как страшны наши мечи. Мы ударили во фланг нападавшим и быстро искрошили четверть их пехоты. Их конница уже не могла быстро развернуться и ответить на наш удар, им мешали свои же пешие воины. Некоторые степные всадники даже рубили своих же пехотинцев, чтобы проложить себе путь к нам. Но когда мы вырубили пешцев, пришлось схватиться с тяжёлой конницей врага. А их тяжёлая конница закована в броню не хуже нашей. Кони их большие и сильные, не как у лёгкой кавалерии. И все они как на подбор богатыри. И где эти низкорослые кочевники набрали столько-то? Сеча была ужасной, дрались на равных. Мы сражались за землю свою, за своих жён да детишек, а они в остервенелой злобе. Никогда ещё не видел я такой страшной битвы. Сколько крови людской и конской впитала та степь? Сколько душ человеческих отлетело на небеса в тот день? Всего поля боя я тогда не видел, да и не мог бы увидеть, но по страшному шуму боя понимал, что свершается величайшая битва.

Когда царская наша дружина крепко увязла в схватке, а половина вражеского войска повернуло в нашу сторону, где-то далеко на севере еле слышно пропел боевой рог северного князя. К тому времени меня уже здорово помяли. Крепкие аглские доспехи спасали меня от кривых мечей, но несколько ударов достигли цели и я истекал кровью, отбиваясь из последних сил. Вот, думаю, и смертушка моя подходит. Слава богу, паду в битве великой на виду у царевича и товарищей моих. Но как только ударила северная дружина, кочевники дрогнули и их рога затрубили отход. Первыми бросились наутёк лёгкие конники, внося суматоху в ряды пехоты. Пехота тоже стала в беспорядке выходить из боя. Последними обратились в бегство тяжёлые всадники, хотя дрались они ожесточённо и полегли почти все. Лишь несколько сотен их показало нам спины.

Тогда вся наша конница бросилась в погоню за отступавшим противником. Я помчался со всеми вместе, хотя рубить уже не мог, но и оставаться среди раненных мне было совестно. Ведь я же царский дружинник! Мы устремились к реке, не обращая внимания на отступавшую пехоту. Важно было спихнуть уходившую конницу врага в реку. Потому и стали мы охватывать отступавших с боков, широко разойдясь в стороны. Мало кому из них удалось уйти вдоль реки на юг и не север. Потом их долго вылавливали сторожевые разъезды и добивали лодейщики на переправах. А основную массу беглецов удалось затолкать в реку. И тут уж остатки лодейщиков отомстили им за павших своих товарищей. Вся тяжёлая конница была утоплена. И всего лишь около тысячи лёгких конников переправились на восточный берег. Но и они не все добрались до своих родных кочевий. Той же ночью они попали в засаду князя Путилы, и лишь единицам удалось вырваться. Пехота кочевников хоть и отступала в большем порядке, но и им не удалось переправиться. Мы поджали их со стороны реки, а наши ратники окружили и добивали стрелами да камнями. Многие сдались на милость победителей и были взяты в полон. Большой тогда взяли полон, много знатных воевод вражеских было пленено, весь богатейший обоз достался нам. А Хан Гуртыга не вынес такого позора и перерезал себе глотку на середине реки, чтобы тело его нам не досталось. Но один лодейщик, Ратмиром его кличут, как сейчас помню, всё же зацепил издыхающего хана крюком и приволок потом Петру Братеичу.

Великая битва была. И великая победа нам досталась. Потом князья объединили дружины и двинули силу воинскую на степь. Мстили и разоряли кочевья до самой зимы. Множество славов спасли от гибели неминучей, вызволив из полона поганых. Навсегда, как тогда казалось, проучили коварных налётчиков от посягательств на наши славские земли.