Кристина Пасика - Боги и судьбы

Я решительно спрятала полученную записку в карман и быстро вышла из комнаты, боясь вдруг передумать. Стараясь быть незамеченной, спустилась в холл, потом через крыло прислуги выбралась во внутренний дворик к конюшне. Придется практически красть собственную лошадь, знала бы — никогда не поверила. Но просить конюха ее вывести — это будто прокричать: Герцог де Вирра, я уезжаю, бросая вашего умирающего сына… Так что пришлось исхитряться.

Повезло хоть в одном, сам конюх беспробудно пьяный валялся в углу конюшни на охапке сена, поэтому особых проблем не возникло. Защитные заклинания хлопот не доставили, они до сих пор еще были настроены на меня и мгновенно выпустили с территории. Другое дело — стража на воротах. Я понимала, что легко обвести вокруг пальца охрану особняка не выйдет. Но на ум, как назло, так ничего путного и не приходило, пришлось рискнуть. Но и здесь на мое крайнее удивление повезло ничуть не меньше. Охранники были явно не намного трезвее недавно увиденного конюха. Пришлось признаться самой себе, что до этого мне ни разу не доводилось наблюдать такого повального пьянства в доме у Гарена, а ведь я три года тут прожила! Маг обычно жестоко наказывал за подобную провинность, и пьяниц среди прислуги не держал… Но сегодня совсем другой случай. У них есть причина, чтобы это делать. И я все прекрасно понимаю. Самой хочется упиться до смерти, чтобы не видеть, не слышать, не чувствовать. Забыть и никогда больше не вспоминать.

Как-то непроизвольно вспомнились строки, услышанные когда-то от одного известного барда. Хотя это сейчас он известный, а тогда, когда он читал их для меня в первый раз, это был всего лишь мой друг и одноклассник из Ирской школы. Только вот его слова намертво засели в душе.

И тогда я не понимала, как много они значат. И какими горькими могут быть.

Я выехала на улицу и тихо запела, сама для себя…

Шептала и с горечью осознавала всю реальность сегодняшнего дня. Реальность того, что неотвратимо и безвозвратно теряю Гара…

Сама не заметила, как буквально за двадцать минут добралась до «Золотого льва». Прохожих практически не было, темень на улицах стояла жуткая, чернота, столь родная и обычная для Корлады, сгустилась так, что на некоторых участках дороги я вообще направляла лошадь подсознательно, только по памяти. В столице к этому моменту окончательно и безраздельно царствовала знаменитая ночная мгла, разогнать которую было не под силу ни одному фонарю, даже магическому.

В отель меня пропустили моментально, как только различили в свете светлячка необычные глаза представительницы рода де Рилада. Не скажу, что столь броская примета мне нравилась, но об одном точно спорить не стану — мои вертикальные веки значительно облегчали жизнь. Об этой милой особенности членов семьи ее Высокомагичества знали практически все. И сейчас, будь на моем месте кто-нибудь другой, он без документов и предварительной записи в заведение подобное «Золотому льву» никогда бы в жизни не попал.

Узнать номер листоухого было делом двух минут. Нет, естественно мужчина, стоящий у стойки с ключами, для приличия немного посомневался, прежде чем открыть мне такую конфиденциальную информацию. Поколебавшись и решив, что Корлада и ее власть ближе, чем Малахитовый лес и правящие там светлые, он с чистой совестью удовлетворил просьбу «своих», надеясь в будущем избежать жалоб со стороны важного остроухого постояльца.

Вооруженная бесценными знаниями, я направилась на третий этаж, чтобы, наконец, поговорить с Лианом. Дверь на мой стук отворилась не сразу, да и то в первый момент мне отчего-то показалось, что я просто ошиблась номером. Или регистратор заведомо меня обманул. Значит, придется вернуться и от души надавать ему по ушам…

Передо мной стояла девушка. То есть, женщина. Ну, как бы так сказать, чтоб с одной стороны не солгать и с другой стороны ее не обидеть. Стояла она практически полуголая. Лишь небрежно наброшена на разгоряченное смуглое тело длинная расстегнутая рубашка. Черные волосы рассыпаны по плечам, губы призывно алеют, голубые глаза затуманены. Такое впечатление, что еще минуту назад она попросту сгорала в чьих-то объятиях…