Ольга Романовская - Ледяное сердце

Эйдан крепко сжал руками виски, пытаясь выбросить из головы навязчивый образ мертвой возлюбленной, заскрежетал зубами, но на этот раз сумел сдержаться, не закричать.

— Я помню о тебе, Ульрика, всегда буду помнить и никого больше не буду любить, как тебя, — сказал он себе.

Горящий взгляд был обращен к деревне — месту, откуда, скорее всего, и пришли охотники. Может, они еще там?

Отсюда деревня была не видна, но вампир чувствовал ее, даже за несколько миль. Он должен туда пойти и проверить. Но появиться там в нынешнем виде — верный шаг к погибели, а для того, чтобы отомстить, он должен быть жив.

— Да, моя одежда никуда не годиться! — на минуту он пожалел, что не женщина, тогда можно было взять что-нибудь из сундука Ульрики. Интересно, остались ли у нее родственники? Она никогда ничего не рассказывала о своей семье, несколько раз он пытался спросить, но вампирша отвечала молчанием. Ничего, он скоро узнает: если у нее был кто-нибудь, то он или они придут. Если узнают, конечно. Этот край настолько малонаселен, что сообщить о смерти Ульрики некому, разве что самому Эйдану или какой-нибудь перелетной птице.

— Так, что тут у нас? — остановив лошадей, загипнотизировав их взглядом своих болотных глаз, он склонился над обмякшим телом возницы. — Размерчик не мой, но кое-что забрать можно. Куртку, например.

Обчистив карманы убитого и позаимствовав часть его вещей, Эйдан соскользнул на землю. Ему предстояло вернуться домой и подготовиться к долгой вылазке "в люди". Теперь он жил не в землянке, — Ульрика сразу заявила, что не желает иметь ничего общего с вампиром, обитающим под землей — а в небольшом домике в чаще леса. Нужно ли пояснять, что своим уютом он был обязан безвременно почившей вампирше, а не ее спутнику жизни?

Роясь в сундуке, Эйдан старался не смотреть на оставленный на столе гребень и прочие милые прежде мелочи, напоминавшие о той, кого уже нет. Он долго колебался, но все же заглянул в ящик, где Ульрика хранила мелкие личные вещи: ему нужен был крем.

Вампир не знал, сколько он просидел на полу, бессмысленно глядя на пестрый ворох вещей, сколько раз с любовью перебрал, погладил каждый предмет. Поцеловав оставшиеся на гребне черные волосы, он нашел в себе силы заняться насущными делами.

— Вроде бы, похож на человека, — в такие моменты начинаешь жалеть, что не отражаешься в зеркале. Как же без него обходятся вампирши — но ведь обходятся же!

— "Главное: сноровка", — кажется, смеясь, говаривала Ульрика.

Эйдан еще раз оглядел себя, проверил, не осталась ли кровь на губах и одежде, и налегке выпорхнул из разом опустевшего дома. Это люди обременяют себя вещами, вампиру они не нужны.

Он специально шел кружным путем, чтобы ноги невзначай не вынесли его к могиле Ульрики, шел и смаковал детали плана мести.

Итак, их было трое, и еще жрец. С кого же начать? Жрец — это сложно, он намного умнее, его просто так не убьешь, а охотники ничего не стоят без своих серебряных стрел.

Слух еще издали уловил посторонние звуки. Эйдан в недоумении остановился, прислушался: музыка, громкие голоса, застольные песни. Подойдя ближе, он понял, что в деревне праздник.

Значит, они веселятся!

Он заскрежетал зубами, подавив желание убить каждого, кто сейчас пил, ел и танцевал.

— С чего ты решил, что они радуются убийству Ульрики? — попытался успокоить себя Эйдан. — Люди любят веселиться.

И все же звуки расстроенных инструментов деревенских музыкантов бередили в нем саднящее чувство потери; была минута, когда ему даже захотелось, не таясь, выйти к людям и, обнажив клыки, громогласно объявить, что он вампир. И пусть бы они растерзали его, пусть бы вырвали сердце, пробили тело десятками осиновых голов, сожгли бы на костре — не этого ли он хотел? Чего стоит их огонь по сравнению с его огнем, что стоит их боль по сравнению с его болью? Разве что-то может причинить больше страданий, чем воспоминания об утрате?

У них праздник — а он оплакивает возлюбленную. Ничего, скоро придет их черед.

Навстречу ему выбежали несколько собак, ощетинились, зарычали. Стоило только посмотреть — и они пугливо поджали хвосты. Глупые твари, такие же, как их хозяева!

Эйдан был в деревне всего в третий раз, но это не мешало ему ориентироваться, да и музыка помогала, вела туда, где концентрация запахов была максимальной. Он старательно расчленял их на составляющие, стараясь отыскать нужные.

Мимо прошел человек.

Вампир на долю секунды замер, искоса метнул на него внимательный взгляд, но человек не обратил на него внимания. Теперь Эйдан не боялся и смело продвигался вперед, лавируя между припозднившимися гуляками. Многие из них были изрядно навеселе, часть брела в обнимку с женщинами, от которых пахло дешевой цветочной водой, а то и вовсе потом. Ему было мерзко, и, морщась, вампир боролся с желанием зажать нос.