Пол Кемп: Возвращение

Он поклонился:

— Я буду рад…

Вараун исчез без всяких лишних слов.

Красный отсвет Кровавой Расселины снова заполнил комнату. Интракис несколько раз глубоко вздохнул. Даже трупы в стенах, казалось, испытывали облегчение. Единственное, что осталось в комнате после явления Варауна, — пятна крови на базальтовом столе и кафедре. Интракис призвал невидимого слугу, вооруженного тряпкой, заставил его собрать кровь и телепортировал тряпицу в свою лабораторию. Он был уверен, что сумеет использовать божественную кровь для того или иного заклинания. Это занятие помогло ему успокоиться.

Он сосредоточился и приготовился известить своих командиров, чтобы они объявляли войскам сбор. Вараун велел собирать армию. Интракис использует свои лучшие ударные части, отряд Черного Рога.

Несмотря на подспудный страх — что будет, если он подведет Варауна, — ультролот испытывал и определенное возбуждение. Если он добьется успеха и если Вараун сдержит слово — а это еще большой вопрос, — Кекксон будет сокрушен и Интракис сбросит его с поста главнокомандующего Кровавой Расселиной.

Пока эти заманчивые мысли бродили в его мозгу, некий благоразумный голос нашептывал предостережения. Ему пришло в голову, что все замыслы Варауна могли быть частью плана Ллос. Господин В Маске сказал, что Ллос испытывает своих жриц, призывая их в Паутину Демонов. Может быть, Интракис и Вараун должны стать не чем иным, как очередным испытанием на пути Йор'таэ? Или, возможно, Вараун ошибся и ни одна из трех жриц вообще не является Йор'таэ?

«Может быть», — подумал Интракис и вздохнул.

Однако он знал, что ему, очутившемуся между двух богов, не оставалось ничего, кроме как повиноваться. Он будет делать то, что повелел Вараун, потому что поступить иначе означает верную смерть. Или даже хуже.

Ветер за окнами призывно завывал.

Вереница душ дроу тянулась взад и вперед от Халисстры насколько хватало глаз, лента из мертвецов Ллос, плывущая в бескрайнем, однообразном сером небе Астрального Уровня. Теперь, когда сила Ллос, очевидно, вернулась, души обрели наконец свободу плыть к Уровню Паучьей Королевы, где им предстояло обитать вечно.

Одна за другой души пролетали мимо, ровным строем, точно солдаты на марше. Стройность их рядов поражала Халисстру своим странным несоответствием, ведь они направлялись во владения богини, которая была воплощением хаоса.

Только что эти души были такими же безжизненно — тусклыми, как серое небо, по которому они плыли, но пробуждение Ллос обрушило целый шквал силы на их вереницу, на Астральный Уровень и, возможно, на все другие Уровни тоже. Ожившая Паучья Королева раскрасила мертвецов в цвета, напоминающие о жизни, пробудила души, так же как и сама Ллос пробудилась от своего Молчания. Вернув им краски и цель, она продемонстрировала, что каждая душа безвозвратно и всецело принадлежит ей.

Эти слова тревожно отдавались в сознании Халисстры: «безвозвратно и всецело принадлежат Ллос…»

Паря в том же самом сером небе, такая же бесприютная, как проплывающие мимо души, Халисстра глядела на свои тонкие черные руки. Она видела на них кровь бесчисленных стенающих жертв, принесенных ею во имя Ллос. Не означает ли эта кровь, что и Халисстра так же безвозвратно принадлежит Ллос, как и души вокруг? Не слишком ли замарана ее душа этими кровавыми пятнами?

Она сжала кулаки и перевела взгляд с душ в серое ничто. Те же самые руки, которые убивали именем Ллос, должны держать Лунный Клинок Эйлистри. Им Халисстра должна убить Ллос.

Убить Ллос. Эта мысль и возбуждала ее, и отталкивала.

Халисстра ясно видела лежащий перед нею путь, прямой, как вереница душ, и все же у нее было ощущение, будто она заблудилась. Ее отметила богиня, даже две богини, и в этот миг она не была уверена, кто из них ей предпочтительнее.

Она стыдилась этого чувства.

Она ощущала, как и Ллос, и Эйлистри толкают ее в противоположные стороны, тянут ее к себе, отчего она становится тонкой, как лист пергамента. Возродившаяся Ллос пробудила в ней нечто такое, что, как считала Халисстра, умерло в серебристом лунном свете Верхнего Мира, когда она дала обет Покровительнице Танца.

Но оно не умерло, вовсе нет. Да и могло ли умереть? Остались ее неизъяснимое влечение к Ллос и мучительные, притягательные воспоминания о могуществе, крови и власти. У Халисстры была лишь детская вера в Эйлистри, чтобы защититься от того, чему она училась всю жизнь. Она не знала, будет ли этого достаточно. Не знала, хочет ли она, чтобы этого было достаточно.