Но что же все-таки они едят?
Ответ на этот вопрос я получил через несколько дней пристального наблюдения. Эти создания действительно состояли из снега; я понял это по тому, как однажды один из этих снежных людей неудачно упал, и от него, словно от большого снеговика, отвалилась нога. Там не было ни капли крови, ни костей, ничего из того, что можно было бы ожидать увидеть; там было что-то белое и неровное, как комки снега. Его сородичи неторопливо подошли и немедленно пристроили его ногу обратно; их тонкие руки работали быстро, грациозно и слаженно. Они мгновенно воссоздали всё, как было прежде, как будто все они — действительно ходячие снежные скульптуры.
И тогда я понял, что им нет нужды есть людей — к чему это тем, кто состоит из снега и льда?
Эта мысль, естественно, вела к неутешительному выводу, что наблюдение за этими чудесными созданиями придется оставить, ведь я пришел сюда затем, чтобы узнать, куда пропали мужчины из той деревни.
Но всё же я решил помедлить еще несколько дней.
Однажды я прибрался к их пещере ночью и застал их в каком-то безумном танце; молчаливо, под завывания ветра они кружились вокруг своего голубого костра в его свете и свете звезд и луны. Они держались за руки, отпускали их, снова сплетали пальцы, потом вновь отпускали — и всё это невообразимо плавно и порывисто, с той красотой, которая и не снилась никаким актерам театра и оперы; свет играл на снеге их тел, их длинные тени свивались и переплетались, словно именно они и задавали мелодию, и всё это было настолько безумно, что кололо холодом в груди.
Всё это было как картины из сна, который снился тебе всю жизнь, но ты всегда забывал его при пробуждении. Какие-то образы всплывали во мне и вливались, как река, в происходящее, наполняя его смыслом, красками, жизнью; делая меня настоящим, связывая меня с моим прошлым, которое я забыл. Как будто я всё вспомнил и всё понял, но вот что именно — неважно, главное то, что это случилось.
Мне казалось, что я почти понимаю их язык, то, о чем они поют в своем танце; еще чуть-чуть — и я непременно пойму, просто что-то мешает мне расслышать их до конца, какая глупость, это мелкая несуразица, я же всё понимаю, вот еще немного — и я смогу сформулировать…
А потом, наверное, я действительно уснул, поддавшись невообразимому очарованию их танца и забыв о болезненном холоде и о том, что расслабляться в снегах нельзя.
Мне снились удивительные сны.
— Мне надо с тобой поговорить, — Драго сидел у моей постели и смотрел на свой бокал с вином.
— Как я… тут оказался? — говорить было тяжело, во рту было сухо, голова гудела. Я обнаружил себя лежащим на подушках в той же самой комнате, что и в прошлый раз — самой верхней комнате в одной из башен. Ноги мои были туго перебинтованы; видимо, я их все-таки отморозил.
— Собственно, ты оказался здесь точно так же, как и в первый раз, — усмехнулся Драго. — Но ты почему-то не удосужился выпытать у меня, как это было; а ведь если бы ты проявил настойчивость, я бы сдался, я бы сдался! — он словно бы оправдывался перед самим собой.
— Рассказывай, в чём дело, — Мне не хотелось ничего слушать, но в конце концов, он же от меня не отстанет, к тому же мало ли, во что я еще влипну по его милости. Впрочем, заснуть в снегу — такого идиота, как я, надо еще поискать. Но всё равно виноват он.
— Ну… наверное, следует начать с того, кто эти звери, ведь, как я понимаю, сейчас это всего тебе интереснее, — улыбнулся он.
— Да начинай с чего хочешь, только умоляю, попроси Марту принести мне воды! — хрипло ответил я. Горло саднило.
— Наш самый известный парень отказался от услуг своих поклонников и решил составить-таки компанию Драго? — Марта, как всегда, была непочтительна и раздражена.
Я выпил воды и был готов слушать графа Драгоса.
— Этих снежных людей придумал и создал ты, — грустно улыбнулся он, помолчав какое-то время. Видя, что я просто не воспринял его слова, а потому они не произвели на меня ни малейшего впечатления, он продолжил:
— Ты этого не помнишь, но ты был великим ученым. Здесь, в этом замке, у тебя была своя лаборатория, и именно здесь ты их создал, с помощью одного колдуна, которого ты звал Дж. К.Уж не знаю, почему ты сократил его имя, вероятно, тебе было лень писать его полностью, а может, еще по каким соображениям. Насколько я понял, тебе было одиноко в этих снегах. Девушка, которую ты любил, потерялась в горах и погибла. Ее звали Северина. И после этого ты словно бы сошёл с ума, ты работал днями и ночами. Ты записывал о результатах и процессе своей работы в дневнике, вот почему я об этом знаю. О Северине там было всего лишь несколько скупых записей, но черт тебя раздери, что это за записи! Я никогда не видел ничего подобного. Впрочем, неважно.
Читать дальше