Роберт Рид - Дизайн с привидениями

— Мне наплевать, что ты обо мне думаешь, старуха, — резко сказала Мадам Зайн. — Я пришла, чтобы предупредить тебя: если утренняя история повторится еще раз… или если кто-то из призраков вдруг вздумает бунтовать, я лично выдеру из стены твою ловушку-концентратор и закопаю на заднем дворе… Будешь лежать там, пока мы не закончим. Тебе понятно?..

Привидение заколебалось, задрожало. Рот молодой женщины открылся и закрылся, но звук донесся будто со всех сторон сразу.

— Теперь мне понятно…

— Точно ли?..

Но Ба Доусон не ответила. Стремительно приблизившись, она погрузила правую руку глубоко в грудь Мадам Зайн, хотя горячая кровь к мускулы должны были обжигать ее, как огненная печь. Рискуя собственным призрачным существованием, Ба Доусон проникала все глубже и глубже в живую плоть, пока у Мадам не потемнело в глазах. Чувствуя, как. сжимается в ледяных тисках холода ее сердце, Мадам Зайн невольно ахнула, и изо рта ее вырвалось облачко редкого пара — вырвалось и растаяло в сумраке детской.

Угроза, по-видимому, возымела свое действие. Во всяком случае до конца дня больше не случилось ничего экстраординарного. Созданный Мадам Зайн ансамбль функционировал практически безукоризненно. Римский легионер стоял на страже в будке у въездных ворот и выкрикивал приказы в чувствительные микрофоны цифровых камер. Дворецкий-англичанин любезно улыбался у парадных дверей, а служанка-француженка, некогда пользовавшаяся благосклонностью самого Людовика XIV, роняла в кухне ножи и звенела посудой. Помещенный в большой гостиной учитель музыки ухитрился сыграть несколько тактов бетховенской «Лунной сонаты» на детском фортепиано. В целом это была на редкость хорошо подобранная команда человеческих отпечатков, и Мадам Зайн испытывала тайную гордость при мысли о том, чего удалось добиться ей и ее работникам в столь ограниченный промежуток времени. Когда наступил вечер, она лично переключила резонаторы на максимальную мощность, добиваясь, чтобы в библиотеке появился призрак астронома XX века.

— Знаменитый открыватель десятка астероидов и комет, — сказала она в спрятанный в пуговице микрофон, представляя привидение зрителям, которым его имя все равно ничего не говорило. — Сейчас сюда придет Джошуа, сэр, — добавила она; — Он очень интересуется всем космическим. — Мадам Зайн улыбнулась зрителям и позвала: — Иди сюда, Джошуа, не бойся.

Семилетний Линч, ожидавший ее зова в коридоре, быстро вошел библиотеку.

— А я и не боюсь, — проговорил он бодро.

— Тогда поздоровайся, — подсказала Мадам Зайн.

У мальчика явно был сценический талант. Подсознательно ощущая присутствие камер — и миллионов зрителей, которые увидят его, когда запись пойдет в сетевой эфир, — он радостно улыбнулся привидению.

— Привет!.. — сказал он. — А у меня тоже есть телескоп. Мертвый астроном, похоже, был весьма воодушевлен этой новостью.

— Хорошо… — прошелестел он.

— Он большой, — снова сказал мальчик.

— Очень хорошо, Джошуа…

Внезапно призрак почувствовал прилив сил. Включенные на полную мощность резонаторы позволяли ему выглядеть почти настоящим, не тратя ни капли собственной энергии. С любопытством, которое дремало в нем вот уже несколько десятилетий, астроном спросил:

— А какой у тебя телескоп? Трех- или пятидюймовый?

— Его диаметр пять километров, — похвастался Джошуа. Призрачное лицо озадаченно вытянулось, но тут вперед выступила мать мальчика.

— К дню рождения Джошуа мы арендовали время на одном из лунных телескопов, — пояснила Тина Линч.

— Если захотите, — воскликнул мальчик, — я покажу вам одну из ваших комет!.. Только это будет в следующем году, когда мне исполнится восемь.

«Но я мертв, — припомнило привидение. — Мертв!»

Однако это знание нисколько его не смутило, как не смущало и большинство других «отпечатков». Астроном даже улыбнулся, по привычке разглаживая призрачными рунами иллюзию мягкой плисовой куртки. Он даже хотел, что-то сказать, нов последний момент заколебался. Несколько секунд астроном стоял неподвижно, словно к чему-то прислушиваясь. Потом вдруг выпрямился и повернулся к Мадам Зайн. Бледное призрачное лицо ученого приобрело зловещий багровый оттенок. С необъяснимой яростью он выкрикнул:

— Оставь их в покое, слышишь?!

Все, кто был в комнате, невольно попятились.

— Стерва! Подлая стерва! — астроном обвиняющим жестом указал на Мадам Зайн и… исчез.

— Кого он имел в виду? Кого я должна оставить в покое?!.. После чашки крепчайшего кофе кровь в ушах Мадам Зайн стучала, как паровой молот. Дыхание от переизбытка нервной энергии сделалось неглубоким и частым, а на щеках проступили два алых пятна неправильной формы. Она не была испугана (во всяком случае, сама Мадам ни за что бы в этом не призналась), однако факт оставался фактом: безобразная сцена в библиотеке в самом конце рабочего дня выбила ее из колеи.