Макс Фрай - Лабиринт Мёнина

— Если ничего не жалко, принесите нам что-нибудь на ваш вкус, — решительно сказал я. Меньше всего на свете меня сейчас прельщал интеллектуальный труд над местным меню. — Немножко выпивки, немножко закуски — все, что требуется, чтобы скоротать время за приятной беседой.

— Ах ты мой золотой, как же ты доверяешь моему вкусу! — восхитилась она. Подмигнула Мелифаро и нежно спросила: — А ты согласен со своим приятелем, господин молчун?

Надо отдать должное парню: он не взорвался, хотя, судя по его покрасневшей физиономии, дело к тому шло. Но он молча кивнул, изо всех сил изображая смущение.

— Такой молоденький, и уже женат, — ласково бормотала женщина, отправляясь на кухню. — Каких только шуток любовь с людьми не шутит!

Мы остались одни, и Мелифаро уставился на меня дикими глазами. Все его существо сейчас истекало одним немым вопросом: «Что здесь происходит?!»

— Где же твоя хваленая наблюдательность? — укоризненно спросил я. — Неужели ты еще не понял: здесь матриархат, причем очень ярко выраженный. А ты думал, почему нас бесплатно кормят и развлекают? На моей родине, например, существуют ночные клубы, где мужчины платят за вход, а женщины — нет. Думаю, здесь тоже начиналось с чего-то в таком роде.

— Как ты сказал? Матохерат? А что это такое? — ошеломленно спросил мой друг.

Я принялся объяснять. Он удивленно качал головой и вообще производил впечатление человека, изрядно сбитого с толку.

До меня с некоторым запозданием дошло: чтобы понять, что такое матриархат, следует быть знакомым хотя бы с патриархальным устройством общества. А в Соединенном Королевстве уклад какой-то другой. Какой именно — не берусь сформулировать. Что касается политики, мужчины у нас — фигуры более заметные, а женщины, как я постепенно выяснил, — более влиятельные. В семейной жизни существует своего рода равноправие, основанное на прочном фундаменте непонимания: а с какой стати кто-то должен быть «главным»? Фамилии берут и материнские, и отцовские, руководствуясь, скорее, их благозвучностью, чем каким-то принципом.

В других государствах Мира все еще более запутанно. Например, в Куманском Халифате существуют гаремы, но в то же время большинство государственных служащих, в том числе полицейских, — женщины. В Шиншийском Халифате, как мне рассказывали, у мужчины вообще очень мало шансов поступить на службу в армию. Там считается, что наш брат мало пригоден для войны. В Изамоне, где высокие государственные должности распределяются исключительно между мужчинами, все мужья поголовно боятся своих жен — больно уж много юридической власти отдает в распоряжение их суровых подруг местное законодательство. В частности, любая женщина может выгнать мужа из дома, не объясняя причину столь жестокого поступка, и, что еще хуже, она не обязана отдавать ему ни гроша из им же заработанного «общего» имущества. Ну и так далее — это я все к тому, что ни патриархальными, ни матриархальными, в традиционном понимании этих терминов, обществами в нашем Мире, кажется, и не пахнет.

Поэтому мои попытки объяснить Мелифаро, что такое матриархат, отняли несколько больше времени, чем я рассчитывал. Кроме всего, он еще то и дело отвлекался от беседы: с новым, обострившимся интересом разглядывал окружающих, очевидно, искал в их поведении то ли доказательства, то ли опровержения моих слов.

— Кажется, я понял, — наконец вздохнул он. — А я-то еще с самого начала удивился: какая у них мода странная! Мужики нарядные, причесанные, а леди одеты, словно собрались поработать на ферме, а не развлечься. Теперь понятно: если женщины здесь главные, надо стараться им понравиться. Вот ребята и стараются как могут. И вся эта бесплатная кормежка… Они нас кормят, как птиц: потому что это забавно и доставляет удовольствие. И, наверное, еще потому, что мужчина в этом странном месте вряд ли может хоть что-то заработать: его просто никто не возьмет на работу. У них это, наверное, не принято.

— Думаю, заработать все-таки можно, — усмехнулся я. — Но исключительно своим прекрасным телом. Гляди! — я указал ему на нескольких нарядных, искусно причесанных мальчиков, вертевшихся вокруг двух пожилых леди.

Молодые люди вели себя с недвусмысленной развязностью — точь-в-точь недорогие проститутки моей родины. Дамы оценивающе оглядывали их с ног до головы, небрежно похлопывали по поджарым ягодицам, понимающе перешучивались между собой — жаль, что вполголоса: я был почти уверен, что с их уст срываются умопомрачительные непристойности.