Макс Фрай - Лабиринт Мёнина

— Ясно, — просто сказал он, когда шеф умолк. — Мы прямо сейчас должны отправляться? Тогда поехали — чего мы ждем?.. Макс, это ведь ты рассказывал мне анекдот про обезьяну и полицейского? Ну, когда обезьяна не смогла достать лакомство с верхушки столба и села подумать, а полицейский сказал: «Чего тут думать, прыгать надо!» Так вот, я считаю, что он был совершенно прав. Пришло время как следует попрыгать!

Я невольно улыбнулся, восхищаясь его деловитым оптимизмом. Джуффин исподтишка скорчил мне лукавую рожу. Подразумевалось: «Ну что, съел, сэр Макс?» Я был с ним совершенно согласен: «съел»!

— Это здесь, — лаконично сообщил Джуффин, когда мы миновали добрую дюжину дворцовых коридоров, несколько огромных, роскошно обставленных комнат и наконец оказались в сравнительно небольшом захламленном помещении.

Чего здесь только не было! На мебельных баррикадах толпились забавные игрушечные зверьки, сшитые из лоскутов меха и кожи; парадные портреты словно бы в наказание были повернуты лицом к стене, а рулоны ковров преграждали нам путь, превращали наше паломничество из угла в угол в увлекательную спортивную игру.

— Уж не знаю, как выглядит Лабиринт Мёнина, но это помещение больше похоже на обыкновенную кладовую, — презрительно фыркнул Мелифаро.

— А это и есть кладовая, — согласился шеф. — Здесь хранятся вещи, которые в свое время стояли в детской Его Величества. Надо думать, у Гурига случился приступ сентиментальности, с ним это бывает. Наверняка он пришел сюда за любимой меховой собакой или решил разыскать картину, которая висела над его постелью. Слоняясь среди воскресших воспоминаний о детстве, он случайно — если, конечно, хоть что-то в этом Мире происходит случайно! — задел гобелен, который и без того держался на одном честном слове. Гобелен упал — видите, до сих пор валяется на полу. И тут Гуриг обнаружил нечто такое, мимо чего просто не смог пройти: любопытство — скорее достоинство, чем порок, но иногда весьма опасное достоинство… Идите-ка сюда, мальчики, я вам кое-что покажу. Вот он, вход в Лабиринт.

Джуффин указывал на неглубокую нишу в стене. Там скрывалась низенькая дверь, украшенная резьбой и кусочками драгоценного светлого металла. Она больше смахивала на дверцу одежного шкафа, чем на вход в неведомое, поэтому я недоверчиво покосился на шефа.

— Не веришь — проверь! — лукаво подмигнул он.

— Да уж придется, — в тон ему усмехнулся я.

— Пошли! — нетерпеливо сказал Мелифаро. Осекся и вопросительно посмотрел на Джуффина: — Или у вас есть какие-то инструкции, сэр?

— Какие уж тут инструкции! — тот с досадой пожал плечами. — На сей раз я знаю о предстоящих вам неприятностях ничуть не больше, чем вы сами. Я, видишь ли, никогда не бывал в Лабиринте Мёнина. Ничего удивительного: до сегодняшнего дня его вообще считали одной из самых завиральных страшилок минувшей эпохи.

— Ничего, зато вы будете первым, кому мы расскажем все, не утаив ни единой подробности, — утешил шефа сердобольный Мелифаро. И, повернувшись ко мне, бодро осведомился: — Ну что, пошли, чудовище?

— Сейчас, — деревянным голосом сказал я, поскольку уже несколько секунд пребывал в глубоком шоке. — Поглядите-ка сюда!

Я только что заметил глубокие, старательно прорезанные царапины в самом центре таинственной дверцы, ведущей в неизвестность. Там было вырезано не что-нибудь, а одиозное слово из трех букв, которое так любят писать на стенах общественных сортиров моей далекой родины (впрочем, заборы, стены, лифты, подъезды и гаражи обычно тоже редко бывают обделены вниманием анонимных каллиграфов).

Мои коллеги отнеслись к наскальной надписи без особого энтузиазма, поскольку ничего не поняли. В лексиконе жителей этого прекрасного Мира нет нецензурных ругательств. Как они выкручиваются — вообразить не могу. Я, конечно, периодически провожу среди них просветительскую работу, но, увы, нерегулярно, так что сейчас, когда дело дошло до «полевой практики», ребята не смогли опознать самое короткое из известных мне неприличных слов.

Даже всеведущий сэр Джуффин Халли довольно растерянно взирал то на меня, то на скандальную надпись, очевидно, пытаясь вспомнить, где и при каких обстоятельствах он мог слышать это загадочное слово. А мой единственный прилежный ученик, сэр Шурф Лонли-Локли, не поленившийся записать и выучить наизусть все, что я сумел припомнить, был далеко.

— Это что? Руны Короля Мёнина? — озабоченно поинтересовался Мелифаро. И сам себя перебил: — Нет, на руны не очень похоже. Тогда что? Заклинание?