Любовь Пушкарева - Утраченный покой

Я согласно кивнула, обдумывая всю эту грустную историю.

– А что такого дал ей Ковейн?! – вдруг с жаром спросил Шон, заглядывая мне в лицо, будто я знала ответ. – Она думала, что станет с ним универсалом, но за двадцать или уже больше лет ничего не произошло. Так и осталась розовой. Он ее просто пьянил, как я людей. И хотя я по-прежнему таскал их ей, кормил ее, она прогнала меня, потому что он так хотел. Прогнала… – мгновение помолчав, он бесстрастно продолжил:

– Я надеялся найти новую защиту, новую хозяйку, которой буду полезен, и она будет меня ценить. Просчитался… Стал рабом-нахлебником-содержанцем.

С последним словом его лицо превратилась в маску вежливой покорности, а я сидела, опустошенная его рассказом. С одной стороны, мне полегчало оттого, что это не я виновата, а он сам от отчаяния и раскаяния так навредил себе. Но с другой… Какая жизнь все же иногда сложная и гадкая штука. Еще несколько часов, да что там: минут назад Шон был мужчиной, а не размазанным… нечто. Он защищал меня, убил вампа, показал себя как надежный соратник, достойно перенес необходимость рабской метки… А сейчас сломался.

– Шон, – осторожно начала я. – Ты зря так расстроился и воспринял всё в столь черном свете.

Он замер, не дыша.

– Я думаю, мы найдем выход из положения, – продолжила я. «Вот только придумаю хоть что-нибудь».

Шон ничего не сказал, он просто смотрел на меня в слабой надежде, а мне, как назло, ничего в голову не лезло.

– Вам нужны люди? – подсказывая, спросил он.

«Не нужны мне чужие одурманенные девушки! Брр….» И тут…

– Мне нужна защита…

– Я умею драться с вампами, – обрадовано сообщил он. – Я несколько лет убивал их, работая в паре со слугами Единого.

У меня отвисла челюсть. Кажется, проснувшись сегодня, я провалилась в глубокую нору – Curiouser and curiouser!

Во мне разгорелось любопытство, я хорошо знала это свое состояние – обычно ни к чему хорошему оно не приводило. Из любопытства я вечно совершаю какие-то глупости. «Но с другой стороны, у меня крайне мало информации об инкубах, надо узнать их получше», – принялась я уговаривать себя. Что мне известно? Что инкубам нужно насыщаться каждую ночь, и как только минет день и солнце краем коснется земли, они вновь ощущают голод, как бы ни были сыты до этого. Они не могут запасать…

– Шон, а ведь ты вчера пришел полным и отдал мне не так уж мало… – начала я издалека, нервно дергая уголок диванной подушки.

– Да, как только солнце село, я нашел девушку, а по дороге к вам еще одну перехватил, – отчитался он.

– И быстренько отдал всё, – закончила я за него.

– Да, но я могу носить в себе несколько часов. Правда, какая-то часть все равно утекает, – нехотя добавил он.

– А все инкубы так могут?

– Не знаю. Нас мало, а я еще всегда их избегал, ведь мне часто удается выдать себя за divinitas.

– Понятно…, – успокоившись, я отложила подушку и наконец-то решила, что делать, как всегда уступая своему любопытству.

– Шон, мне не нужны люди, мне нужна защита, и мне нужен водитель, – не знаю, могу ли я рассчитывать на своего шофера Митха после прошедшей ночи.

– Я вожу машину, – обрадовано сказал он, – и я могу вас защитить от людей, волков, слабых divinitas и слабых вампов.

– Вот и чудно. А теперь давай обсудим условия метки. Мне надо разрешить тебе кормление?

– Да, – осторожно произнес он.

– Тогда разрешаю тебе кормиться от людей, достаточно сильных физически и духовно. Тех, кто может пережить… тебя без ущерба для своей жизни.

– Повинуюсь, – согласно кивнул он, и в его глазах мелькнула радость.

– Запрещаю тебе кормиться от моих слуг, – вспомнила я.

– Повинуюсь, – согласился он.

– Я ничего не забыла? – простодушно спросила я.

Шон замялся и потупился. Эта привычка, опускать глаза долу, живо напомнила мне о столетиях, проведенных им в рабстве.

– Венди, – тихо произнес он, не рискуя о чем-то просить.

Ага…

– Разрешаю тебе кормить дочку, если ты уверен, что мне не понадобишься.

– Повинуюсь, – радостно согласился он.

– Разрешаю тебе кормить другого divinitas, если есть серьезная угроза его жизни… или твоей.

– Повинуюсь.

– Ну что ты заладил? Повинуюсь да повинуюсь… – буркнула я, ежась и ощущая себя рабовладелицей.

Шон пожал плечами: мол, а что мне еще сказать.

– Ну? Ты успокоился? – ласково, как плакавшего ребенка, спросила я.

Он кивнул, смутившись.

– Я действительно буду вам полезен как охранник и водитель?

– Да. А еще ты многое знаешь и многое можешь рассказать.