Владимировна - Славянский шкаф, или Малахитовые часы

Ивина, всхлипывая, перешла по дереву на другую сторону, потом схватила за руку Добрыни Никитича:

— Идемте быстрей на Малахит, к городу поднимемся со стороны аэропорта, нас там не ждут. Нам старика не спасти, — она показала на его труп, зацепившийся за корягу. Видно было, что тело без дыхания.

Они решили прийти за телом старого геолога позже, и похоронить его по чести, и вынужденно вернулись в городок, пройдя мимо охраны с гордо поднятыми головами. Надо сказать, этот поход сдружил Ивину с Добрыней Никитичем.

Добрыня Никитич, которому от жизни вдруг перепала золотая жила, на радостях так Ивину обнял, что дальнейшие прикосновения продлились половину ночи. Ивину совесть и присутствие Красса на Малахите не мучили, поскольку он после приезда в этот городок вообще не страдал желанием любви, он был занят Лизаветой. Ивина и Добрыня Никитич просто любили друг друга в его квартире, потом крепко уснули.

Днем они проснулись. Светило солнце.

Добрыня Никитич радостно крикнул:

— Ивина! Мы богатые с тобой!

Ивине мужское восклицание очень понравилось, и она приготовила завтрак. Выйдя из дома, они не обнаружили в городе людей. Улицы были безлюдны, шаги звучали глухо в пустоте. Добрыня Никитич посадил Ивину в свой личный вертолет, который был закрыт в ангаре, а больше летательных средств на аэродроме не было, на данный момент времени. Они поднялись над тайгой. Люди цепочками шли к золотой жиле! Откуда они о ней узнали? На вертолете пулемета не было. Добрыня Никитич полетел над длинной цепочкой людей, шедших к золотой жиле.

Он завис над людьми, открыл дверь в вертолете и крикнул в мегафон:

— Люди! Спокойно! Эта золотая жила моя! Ее нашел мой отец! Возвращайтесь в городок! Золото пойдет на благое дело!

Снизу послышались выстрелы, направленные в дно вертолета.

Добрыня Никитич закрыл дверцу и полетел к пустому городку. Он понял, что золото даром ему не получить, вызывать армию ему было не на что. К вечеру люди стали возвращаться в город.

Первой к ним пришла Лизавета:

— Добрыня Никитич, прости, пошла против тебя, мне так хотелось дарового золота, что сил не было сидеть в музеи без посетителей! Дай мне ночной клуб, и я сделаю тебе золото из ночного воздуха!

— Лизавета, дам я тебе помещение под ночной клуб!

Город развлечений перерастал в нормальный городок, где должно было быть все для нормальной жизни. Народ вернулся в городок, не найдя золотой жилы, о которой им рассказали охранники. Добрыня Никитич вздохнул свободно, но пойти и еще раз увидеть золотую жилу он не решался, боялся, что золото окажется мифом, а геолог был в этом не помощник. Труп его выловили, нашли в нем пулевое ранение… Захоронили его рядом с Никитаом.

Нет, не зря Ивина вертела головой, именно она обнаружила выход на поверхность золотой жилы…

Ивина открыла почту в паутине и прочитала письмо Красса, слова в них были еще те. 'Ты меня не заслужила!', - повторяла она вновь и вновь его слова из письма. Она глубоко вздохнула и нажала на педаль. Алая машина рванула с места в карьер, — 'Именно в карьер' — повторила она мысленно, и остановилась у старого, заброшенного карьера, потом вышла из машины и осмотрела окрестность.

Людей нигде не было видно. Зеленая тоска охватила Ивину волнами, которые накатывались на нее приступами тяжелейшего состояния обреченности. Она вздрогнула, посмотрела под ноги и отшатнулась от края карьера. 'Обрыв не для меня', - вдруг подумала она, распрямившись, точно пружина, — 'обрыв для него' — сказала она сама себе.

Гравий шуршал под ногами. Ивину потащило к пропасти. Почва из-под ног уходила. Ей отчаянно захотелось жить. 'Жить хочу!' — кричала душа, но ее никто не слышал. Она упала и замерла. Движение гравия прекратилось. У Ивины появилась слабая надежда на спасения. Она глазами искала железку, любой выступ, чтобы зацепиться, чтобы не съехать в этот самый карьер.

'Ты меня не заслужила!' — всплыло в памяти, — 'пусть не заслужила, жила бы себе да жила' — подумала она и по-пластунски стала ползти медленно, как будто кто подсказывал телодвижения. Гравий колол тело. Пальцы болели. Она боялась ошибиться и упасть в пропасть, пусть не очень глубокую, но колкую и безвыходную, как сама ситуация.

Машина стояла в стороне от гравия, на застывшем куске бетона, и' манила своим уютом. Гравий перестал сыпаться. Руки почувствовали старый бетон. Ивина встала на колени, потом поднялась на ноги. Она посмотрела на свой ободранный облик, села в машину, взяла распечатанное на принтере письмо.