Владимировна: Славянский шкаф, или Малахитовые часы

Она попросила тайм аут, ей надо было переодеться в нечто подобающее случаю. Его звали Красс. Непонятно, почему ему дали такое дивное имя при голубоглазой внешности? Дома Ивину встретила моложавая мать, еще вполне интересная женщина! Ивина была молодой девушкой, что отражалось во всех зеркалах квартиры. Она стала соображать какой это год ее жизни, чтобы не ошибиться в поступках и словах, обращенных к матери.

Пройдя по квартире, она поняла, что живет в этой квартире с матерью вдвоем, судя по всему, институт она еще не окончила и недавно стала работать. Ивина пошла в ванну, в зеркале посмотрела на свое подтянутое, молодое тело. Она вся была молодая! В ванне она полежала от души, потому что в далеком прошлом было трудно с горячей водой и моющими средствами, уж очень они были неудобные для употребления.

Ивина отмокала в пене, налила шампунь на волосы, которые были достаточны длинные и даже не окрашенные, взяла мочалку из морских водорослей и смыла с себя историческую грязь. Она на самом деле вернулась в свое время с некоторой ошибкой во времени, она вернулась в то время, когда Самсон еще был жив. Ивина напрягла память, но память не пускала в ее родное, уже однажды прожитое будущее. Все, что она помнила и знала, соответствовало возрасту и не больше.

Она подвела итог: ей лет девятнадцать, у нее есть мать и ее ждет голубоглазый Красс. Она укуталась в большое махровое полотенце с цветочками и вышла из ванны.

— Ивина, когда ты научишься брать с собой халат? Неприлично так ходить по квартире!

— Мама, а ты отвернись, мои вещи на месте?

— А, где им еще быть? Тебя ждут.

— Вещи ждут?

— Нет, тебя ждет некий Красс.

— Правда, что ли? Ой, — взвизгнула Ивина, с удивлением обнаружив стоящего в дверях Красса…

Она еще раз очнулась от своего крика, в руках у нее был пустой золотой цилиндр из-под золотистой энергии, в голове стоял дурман, захотелось выпить таблетки от головной боли.

Вместо Красса в дверях стоял Добрыня Никитич:

— Ивина, я рад, что ты очнулась, очень долго ты спала, я рядом с тобой медсестру посадил. Я боялся, что бездна тебя не выпустит.

Ивина смотрела на Добрыни Никитича, с трудом понимая, кто он:

— Ты Самсон?

— Нет, я его отчим.

— А почему у тебя в руках золотой слиток?

— Я тебя хотел обрадовать, принес показать первый золотой слиток, из найденной тобой золотой жилы.

— Но я видела такой слиток у Самсона! А ты кто?

— Ивина, очнись!

— Правда?

— Тебе еще надо поспать, ты, похоже, рано проснулась.

— А, я, что спала?

— Нет, по траве бегала!

— Зачем?

— Что зачем?

— Зачем я бегала по траве?

— Искала золотой слиток.

— Золотой слиток в полиэтиленовом пакете нес Самсон.

— Какой полиэтиленовый пакет выдержит вес золотого слитка!?

— Пакет порвался, я дала ему сумку, и сумка порвалась. Он нес золотой слиток деда.

— Почему я этого не знал?

— Ты был на Малахите.

— А мне нельзя было сообщить о слитке? Я тоже наследник отца! Так он жадный!

В голове помутилось, и Ивина потеряла сознание, ей снился Самсон.

Ивина проснулась и позвонила Лизавете:

— Лизавета, как дела?

— А, нормально, так это тебе Самсон купил магазин на тот золотой слиток?

— А ты не знала?! Лизавета, я тебе отдам золотистую энергию для импульсов сексуальных желаний, или просто мистическую энергию для антикварной мебели, ведущую в бездну малахитовых часов.

2003–2010