Владимировна - Славянский шкаф, или Малахитовые часы

Ивина рьяно взялась за свою внешность. Няня сидела с ребенком, а она усиленно приводила себя в порядок.

Через неделю Тихон привел отца Самсона:

— Господин полковник, вот это и есть Ивина, в которую был влюблен ваш сын Самсон, больше мне добавить нечего, — сказал Тихон, пропуская в квартиру Ивины полковника, а сам быстро закрыл за собой дверь.

— Здравствуйте, Ивина! Так это из-за вас Самсон покончил с жизнью? Да, вы действительно красивы! Но жизнь — дороже. Что ж вы его довели до такой степени? Ведь я вас давно знаю, я помню вашу тетушку Ивину!

— Знаете, трудно мне все это вспоминать, но Самсон меня по-своему любил.

— Да я и сам готов в вас влюбиться, от вас идут флюиды любви и совершенства!

— А, что мешает?

— Не хочется с крыши падать.

— Не лазьте на крышу и не сорветесь!

— Ивина, вы сказали хорошую мысль! Самсон просто сорвался с крыши! Наверно сидел на вашей крыше и смотрел на луну, да и сорвался! Он еще в детстве был лунатиком, на луну реагировал! Тьфу. Гора с плеч! — воскликнул полковник, вставая с кресла, и медленно проходя к выходу.

Ивина закрыла за ним дверь и плюхнулась в кресло.

Вскоре появился детектив Тихон.

— Ивина, спасибо! Полковник закрыл дело о гибели Самсона, сказав, что он был лунатиком с детства. Я не ожидал от вас такого ума! Самому в вас влюбиться? Нет, лучше не буду. Все, прощайте!

Полковник или точнее Григорий Федорович поехал на дачу к своему брату Тору Николаевичу, посмотреть на дачу, оставшуюся от Самсона. Дольше всего полковник рассматривал гранатовую мебель, а от гранатовых часов он просто не мог оторвать глаз. Часы его притягивали, а их воздействие на него с каждой минутой усиливалось. Вдруг полковнику показалось, что если он задержится в этой комнате, хоть на секунду, то исчезнет в пространстве времени, уйдет в эти часы, как в неизбежность. Он резко вскочил со стула, на котором сидел и бросился к выходу. Ему показалось, что ножки стула разъехались, но посмотреть на стул у него не хватило храбрости, сильным движением он закрыл дверь в мистическую комнату.

Медленно побрел полковник к Тору Николаевичу.

— Тор, что за часы находятся в гранатовой комнате?

— Что, брат, они тебе сильно понравились? Да, часы еще те.

— А это не они довели до самоубийства Самсона?

— Чем черт не шутит, я сам редко захожу в эти гранатовые комнаты.

— А зачем они тебе нужны, давай продадим?

— А кто купит? Стоит гранатовая мебель дорого, часы так точно с восемнадцатого века сохранились, цены им нет, за границу увести не дадут, в кармане не провезешь.

— В кармане нельзя, но в контейнере можно.

— Ты их еще в порошок преврати и провези в цилиндре, размером в пятьдесят грамм.

— Не шути, Тор, я серьезно говорю. Часы мистические, мне так страшно рядом с ними стало, что поджилки затряслись, еле ноги из комнаты унес.

— Верю. Сам боюсь до чертиков этих часов.

— Что делать будем с наследством Самсона? Надо ему было коллекционировать такую чертовщину мистическую!

— Пусть стоит, там, где стоит. Не мешает.

— А ты в гостиницу поставь, три комнаты можешь украсить этой мебелью, и цены заломить за страх!

— Этого еще не хватало! Потом в гостиницу никто не пойдет жить.

— Вот попали! Должен же быть выход из этой ситуации!

К ним подошла Лизавета:

— Обед готов, прошу к столу.

— Лизавета, принеси нам еду в холл, лень в столовую идти, — отозвался Тор Николаевич, — у нас с братом серьезный разговор.

Лизавета посмотрела на полковника, уловила его сходство с Самсоном и пошла за едой.

— Красивая у тебя кухарка! — воскликнул ей вслед полковник.

— Да она мне чуть ребенка не родила, да не получилось. Сорвалось. Нет у меня наследников.

— А я, чем не наследник?

— Ты, Григорий — косвенный наследник.

— Это еще посмотреть надо, чья эта дача теперь: моя или твоя?

— Эх, прав ты, тысячу раз прав, но я к этой даче привязался, а тебе она чужая, а у тебя своя есть дача.

— Верно, я не изверг, чтобы прогонять родного брата, но я хочу всех нас избавить от гранатовых часов.

Лизавета привезла сервировочный столик, и стала выставлять тарелки с едой на стол.

— Простите меня, если, что ни так скажу. Я поняла, что вы говорите о гранатовой мебели, — решила вставить свои слова Лизавета, — я убираю в этих комнатах, мне страшно среди этой мебели, особенно на меня, давит славянский шкаф.

— Вот, и я о том, же! Я заметил этот шкаф, он еще страшнее этих часов, — подхватил полковник, — а, уговорили, тем более что Самсон, коллекционер этой чудовищной коллекции, погиб. Я подумал, и у меня есть предложение: продать всю гранатовую мебель на юг. Там конечно надо проезжать через границу, но эту границу еще можно проехать, есть у меня там старые знакомые, смогут купить эти дары истории.