Алексей Гравицкий - Калинов мост

— И в чем же моя некомпетентность? — опешил полковник. — Кто орал, что он здесь за главного?

— Я отвечаю за то, что происходит в зоне оцепления. Я слежу за тем, чтобы в зоне оцепления не было ни одной живой души. У меня приказ никого не пропускать на территорию, — деревянно отчеканил Голубев. — А все что происходит снаружи меня не касается.

Сергей Витальевич до боли стиснул зубы, молча развернулся и подошел к своей машине. Водитель встрепенулся от звука открываемой двери. Кажется спал.

— Там возле аномалии разбитая машина и два человека лежат, — бросил полковник. — Если живы, сажай в машину и дуй в ближайшую больницу. Срочно. Понял?

Водитель кивнул, потер глаза. Все-таки спал. Пальцы заученно повернули ключ зажигания. Полковник хлопнул дверцей. Прошел рядом с машиной до БТРов, крикнул властно:

— А ну-ка пропустите.

На мосту все смешалось. Застава отступала. Черные балахоны напирали с неимоверной мощью. Основную массу еще пытались удержать на мосту, но местами сеча перекинулась и в стороны на этот берег.

Ближе всех махал мечом седой мужик в простой рубахе. Глаза у него были грустными, а меч в руках держал неумело, словно дубину. Видно было, что с оружием знаком не так давно, что бы владеть им мастерски. Но и не сказать, что первый раз за меч взялся. Машет хоть и неумело, грубо, но уверенно.

Кот поспешил на помощь, вдвоем быстро разобрались с оставшимися противниками. Завсегдатаи пельменной стояли кругом, смотрели за боем, но встревать пока не торопились. Оборотень отер подхваченный меч полой чьего-то балахона, посмотрел на мужиков.

— Ну чего, мужички, хватайте оружие и вперед. Перебьем этих уродцев, будет свет. Не перебьем, конец всему будет.

Подоспевшие Бычич с Милонегом помогли вооружиться, подбадривая повели вперед к мосту. Последней подошла Яга, на седого защитника моста глянула с радостным узнаванием.

— Егорушко!

— Старая, — удивился Егор Тимофеич. — Вот это да! А ты здесь какими судьбами?

— По безвалютному обмену, — отшутилась старуха. — Из России с любовью.

— Лучше б водки принесла, — покачал головой Егор. — Или этого твоего… бесподобного самогона.

— Другим разом, Егорушка. Живы будем, принесу.

Кот не слушал, умчался вперед. Егор посмотрел на пришедшую из другого мира подмогу.

— Ну да, с таким пополнением живы будем. И победа за нами.

Яга кивнула. Ну да. Третьи сутки на исходе. Еще ночь простоять и утро продержаться. Только это сказать легко, а сделать не так просто. Начертив окрест себя круг, старуха уселась на землю. Настраиваться на нужный лад не стала. Этот мир не тот, здесь дух другой, все ворожбой напитано. Прикрыв глаза она заунывно затянула что-то странное, напоминающее не то песню, не то вой ветра. На последнее звуки, что издавала, походили даже больше. Настолько же нечеловеческие и мощные были они.

Оборотень рубился хладнокровно. Вперед особо не лез, памятуя гибель Игоря, но и назад ни шагу не сделал. Порой отлавливал соратников. И тех что на мосту, некоторых из них знал когда-то, и тех, что привел с собой.

Мужичье из пельменной не подвело. Боролись мужики. Неумело, коряво. Увидь кто из мастеров покривился бы только. Но столько искренности было в них, столько силы и правды, к которой шли так долго, и от которой спасались водкой, подчиняясь законам своего мира. Сейчас никто не посмел бы потешаться или издеваться над этими пьянчугами, как нередко обзывали в миру. Именно сейчас они были несоизмеримо выше тех, кто ставил их ниже себя значительную часть их жизни.

Бычича отнесло в сторону, но богатырь особенно не переживал. Наоборот, врубился в черные нападавшие тени. Впереди засветилась посеревшей от пота рубахой могучая спина. Улыбнувшись богатырь признал командира заставы. Илья снова сменил оружие. Вернее, теперь он был безоружен, если не считать огромного тяжеленного бревна, что сжимал в руках. От каждого взмаха бревном, вокруг Муромца образовывалось свободное пространство. Впрочем, не на долго, тут же смыкались черные балахоны, норовя достать Илью, покуда бревно не полетело в обратную сторону.

Однако Муромец, не смотря на кажущуюся неповоротливость, в бою был спор. Это там, в новом мире остались лишь легенда да мощи. Там он святой, так Яга сказала. А здесь он живой. Живет по своей правде, да по покону, что предками завещан. О своей святости знать не знает. Да и не нужна она ему. Это для других важно, не для себя. Для себя только гармония важна. Знать бы, что ты нужное дело делаешь, что без тебя его никто не сделает. Да душой бы не кривить.