Николай Князев - Владигор. Римская дорога

— Отчего таврийского вина нет? — оборотился ключник Губан к худенькому шустрому человечку, красный нос которого выдавал его должность, ибо человечек этот был сытником, заведовал княжескими погребами.

— С утра послали к купцам, обещали привезти… — отвечал тот.

Обрывок этого разговора услышал Владигор возле самых дверей, он уже собирался подняться в свою горницу, но теперь передумал и подошел к Губану:

— Отчего решили за таврийским вином посылать? В подвалах сотня бочек стоит…

— Стояла… — отвечал Губан с поклоном. — Точнее — бочки-то по-прежнему стоят. Только порожние.

— Неужто сотню бочек на пирах выпили? — недоверчиво усмехнулся Владигор. — Сильна дружина…

— Помилуй, князь. — Губан склонился еще ниже. — Оборотни вино расхитили, и сало, и пряности…

— Что мелешь? Оборотни в подвалах дворца?

Губан глянул на стольников, которые, прекратив хлопоты, теперь столпились поодаль, прислушиваясь к разговору.

— Да уж почитай дней десять озоруют, — проговорил Губан. — Весь припас попортили… Буян обещался поймать их, три ночи караулил, да не словил никого…

Владигору почудилось, что ключник то ли не знает чего-то, то ли хитрит, пытаясь скрыть обычное воровство.

— Что ж, пойдем поглядим, велик ли разор, — проговорил он, испытующе глядя на Губана.

Ключник ничего не ответил, только вновь низко поклонился. Вместе с Губаном и сытником Владигор спустился в подвал. Отрок нес перед ними факел, неверное пламя освещало истертые ступени. Сзади услышал Владигор спешные шаги и обернулся — Буян, прилаживая на ходу перевязь с мечом, спускался следом. Неведомо, как он прознал о случившемся, — из молодеческой Владигор никого с собою не звал — время было дневное. Даже если Губан говорил правду, то оборотни могли объявиться только после заката. Многочисленные клети, прежде служившие первым поселенцам Ладора жильем, теперь были переделаны в бертьяницы, в одних хранились кожи и зерно, в других — бочки с маслом и вином. Около сотни винных бочек стояло в углу, чтоб всегда за столом полна была братина.

— Изволь взглянуть. — Губан шагнул к бочкам. — Все пусты.

Бочки были не только пусты, но и частью разбиты — на каменном полу блестели лужи разлитого вина. Лужи, впрочем, были не велики — если бы десяток бочек выплеснули на плиты, тут бы целое озеро вина разлилось — хоть в ладье по озеру этому плавай, черпая ковшом из-за борта хмельную влагу. Скорее всего, они остались, когда вино переливали из бочек в кожаные бурдюки.

— Занятно, — проговорил Владигор, оглядывая следы учиненного разгрома. — Рачительные нынче оборотни — бочки разбивают, лишь вино выпив или унеся в бурдюках. Да и ослабли, как я погляжу, они шибко. Прежде каждый бы из них на плечо взвалил по бочонку и унес, а нынче послабее будут моих дружинников — неужто Буян один бочку унести бы не смог?

Буян самодовольно крякнул, но, против своего обыкновения, ничего не сказал.

— Так ты говоришь, что стерег три ночи? — продолжал Владигор, уже начиная сердиться: он чуял подвох, но не мог пока что понять, в чем дело. — Видел кого?

— Ни единой души, — отвечал Буян.

— А вино в те ночи пропадало?

Буян замялся.

— Пропадало…

— Как же так?

Буян пожал могучими плечами:

— Неведомо.

— Темное дело, — поддакнул Губан.

Буяна в краже вина обвинять не хотелось. Правда, в прежние времена он хоронился в лесу с товарищами и грабил купцов, а чаще Климогиных прихвостней с кормом из ближних деревень, которые они хуже разбойников обдирали до нитки. В бою Буян стоил трех кметей. Но в те времена редко кто мог похвастаться, что честно добывал себе пропитание. Губан, что теперь низко кланяется князю, в прежние дни перерезал одному из Климогиных слуг горло, а тело схоронил за амбаром. Все безвинны и виновны, когда правит Злыдень.

— Значит, сто бочек таврийского вина сгинуло, оборотни по дворцу шастают, а я об этом не ведаю?

— Не хотели беспокоить, князь, — чуть ли не до полу склонился Губан.

Верно, и перед Климогиным приспешником кланялся до земли, прежде чем полоснуть ножом по горлу. Нехорошая мысль. Но лезет непременно в голову, когда Губан вот так раболепствует.

— А чем расплачиваться будешь с купцами за новое вино? Из казны возьмешь?

— Как можно, — возмущенно охнул Губан. — Корм для дружины уменьшу, все сойдется…

Как же, сойдется! Дружина и так недовольна. И корм мал, и подарки от князя малы. Разве так было в прежние времена? Из рук Светозора, бывало, каждый дружинник получал на пиру в подарок золотой кубок, полный жемчуга и драгоценных каменьев, украшений тонкой работы. А нынче что? Нынче князь Владигор задумал крепостные стены возводить вокруг деревянного посада, где ютятся смерды, который в случае осады все равно весь выгорит от одной стрелы с горящей паклей. Зная, что за дерзкое слово молодой князь головы не рубит, дружинники говаривали ему это в глаза. А слова порой не хуже меча ранят.