Роберт Джордан: Око Мира

— Я ухожу, Эгвейн.

— Куда?

— Куда-нибудь. Не знаю. — Ему не хотелось встречаться с девушкой глазами, но он никак не мог перестать смотреть на нее. В ее волосы, волной падающие на плечи, были вплетены цветки дикого шиповника. Плащ на Эгвейн был запахнут — темно-синий и вышитый по краям тонкой полоской белых цветков, на шайнарский манер, и соцветия на бортах прямой линией поднимались к лицу. Они казались не бледнее щек девушки; а глаза ее были большими и темными. — Подальше куда-нибудь.

— Я уверена, Морейн Седай не понравится, что ты просто возьмешь и уйдешь. После... после того, что ты совершил, ты заслуживаешь хоть какой-то награды.

— Морейн даже не знает, что я вообще жив. Я сделал что она хотела, и с этим покончено. Когда я к ней пришел, она даже разговаривать со мной не стала. Нельзя сказать, чтобы я старался сдружиться с ней, но она сторонится меня. Ей не будет дела до того, уйду ли я, и мне все равно, понравится это ей или нет.

— Морейн еще не совсем поправилась, Ранд. — Девушка помолчала. — Мне нужно в Тар Валон, для обучения. Найнив тоже туда отправляется. И Мэта еще нужно исцелить от уз того кинжала, и Перрину хочется взглянуть на Тар Валон, прежде чем он уйдет... куда-нибудь. Ты можешь пойти с нами.

— И каждую секунду ждать, что какая-нибудь Айз Седай — не Морейн — раскроет, кто я есть, и что меня немедля укротят? — Тон Ранда стал грубым, почти язвительным; со своим голосом он не совладал. — Этого ты хочешь?

— Нет.

Ранд понимал: никогда он не сможет сказать Эгвейн, как благодарен ей за то, что она ни мгновения не колебалась с ответом.

— Ранд, ты же не боишься... — Они были одни, но девушка огляделась вокруг и все равно понизила голос. — Морейн Седай говорит, что ты не должен касаться Истинного Источника. Если ты не коснешься саидин, если ты не будешь пытаться управлять Силой, тебе ничто не грозит.

— О-о, я никогда в жизни не коснусь этого. Нет, даже если придется вначале руку себе отрубить. — А что, если я не смогу удержаться? Я никогда не пытался управлять ею, даже у Ока. Что, если я не смогу остановить себя?

— Ты пойдешь домой, Ранд? Твоему отцу, должно быть, очень хочется повидаться с тобой. Даже Мэтов отец наверняка страсть как хочет снова увидеть сына. На следующий год я возвращусь в Эмондов Луг. Хотя бы ненадолго.

Ранд провел ладонью по эфесу меча, кожей ощущая бронзовую цаплю. Мой отец. Дом. О Свет, как мне хочется увидеть...

— Нет, не домой.

Куда-нибудь туда, где не окажется людей, которым можно будет причинить зло, если я не смогу удержать себя. Туда, где буду один. Неожиданно юноша почувствовал, что на балконе холодно, совсем как в снежном сугробе.

— Я собираюсь уйти, но не домой. — Эгвейн, Эгвейн, почему ты должна стать одной из них... Он обнял девушку и прошептал, зарывшись лицом в ее волосы: — Домой — никогда.

В личном саду Агельмара, в уединенном его уголке, под сенью беседки, плотно оплетенной зелеными побегами, густо усеянными белыми цветками, пошевелилась в своем шезлонге Морейн. Осколки печати лежали у нее на коленях, а маленький самоцвет, который она изредка носила в своих волосах, сверкая, волчком крутился на золотой цепочке, свисающей с кончиков ее пальцев. Слабое голубое свечение, окружающее камень, постепенно исчезло, и улыбка тронула губы Морейн. Сам по себе этот камень не имел никакой силы, но первое, что она научилась делать с помощью Единой Силы, еще девочкой, в Королевском Дворце в Кайриэне, — использовать камень, чтобы слышать разговоры людей, когда те полагают, что они слишком далеко и услышать их нельзя.

— Да исполнятся Пророчества, — прошептала Айз Седай. — Дракон — Возродился!