Виктория Щабельник - Сильнее жизни

— Почему… — я замолчала от страха, видя, как меняются глаза полукровки. До того спокойные и насмешливые, они вдруг стали холодными и злыми. Зрачки сузились, позволяя рассмотреть, как радужка наполняется огнем.

— Я не приму лжи, — шепнул он, вплотную приближая свое лицо к моему, — и мне не придется ничего придумывать. Ты просто исчезнешь, без следа.

— Я не лгу, — похолодев от страха, я закрыла глаза, боясь его взгляда, — мне ничего не было известно о том, что задумал Родгар. И я никогда не просила его помогать мне подобным образом.

— Не могу в это поверить, — прежним тоном продолжал Валар, — Родгар никогда бы не посмел так рисковать, пойдя против собственного клана и своего отца. Если только…

— Это правда, — я почувствовала, как на глазах выступили слезы, — я действительно не понимаю, почему он это сделал. Клянусь.

Сидя у него на коленях с закрытыми глазами я каждую секунду ожидала, что вот, сейчас он… что? Осуществит свою угрозу? Убьет меня? Или покалечит?

Внезапно я почувствовала его дыхание на своих губах и через мгновение напористый поцелуй. И в этот момент сработал защитный рефлекс. Напрягшись, я изо всех сил оттолкнулась от него, стараясь оказаться как можно дальше. Рискуя упасть, мне удалось высвободиться из его рук:

— Нет, — твердо сказала я.

— Ты считаешь, что демон-полукровка не достаточно хорош для тебя? — мрачно поинтересовался он. Огонь схлынул из его глаз, оставив их холодными и равнодушными.

— Нам не стоит этого делать, — я отошла от него на безопасное расстояние, прекрасно сознавая, что как бы далеко от него не находилась, он без труда сможет меня достать.

— Ты просишь меня отказаться от права владеть телом своей жены? — спокойно спросил он.

— Да, — я, покраснев, отвернулась, — я прошу тебя не пытаться…

— Довольно! Я понял, — резко встав, он направился к двери. Пройдя мимо меня, он что-то кинул, а я машинально поймала. С удивлением глядя на свои серьги, я услышала его слова:

— Постараюсь сдерживать свою неуемную жажду обладать твоим телом в глубине моей черной демонской души, — язвительность просачивалась сквозь каждое слово, — но и тебе, ангелочек придется кое-чем пожертвовать.

— Тебе действительно необходимо сдерживать себя. Не многие человеческие женщины согласны лечь в постель с незнакомцем.

— Обычно их это не останавливает, — усмехнулся Валар, устроившись в кабинете своего собеседника, — не всех, но большинство.

— Твой богатый опыт здесь не пригодится, — слегка улыбнувшись, заметил Вин, — и мне не понятно, зачем ты пытался ее напугать?

— Только пытался? — удивился полукровка.

— Признаю, ты ее напугал.

— Странно, если бы мне составило труда это сделать, — мрачно сказал Валар, — она сказала правду.

— Но ты хотел большего, — продолжил за него Вин, — ты хотел увидеть, как она дрожит от страха в твоих руках, моля о пощаде. Как ее тело покрывают раны, нанесенные тобой, как, обессилев, она сдается, позволяя тебе сотворить с ней все, что ты захочешь.

— Заткнись, — тихо произнес Валар, но по его голосу было понятно, что собеседник здорово рискует, продолжая в том же духе.

— Не стоит отрицать, что ты сын своего отца. И как бы ты не боролся с инстинктами — рано или поздно, они возьмут над тобой вверх. Бедняжка повторит участь твоей…

Вин едва успел уклониться от летящего прямо в него сгустка энергии. В комнате стало холодно, откуда-то повеяло ветром и сыростью.

— Хочешь сказать, — поинтересовался Валар, — что вы отдали девушку мне, чтобы я ее убил?

— Нет, что ты! Она должна жить! — поднявшись с пола, Вин, словно ничего не произошло, снова занял свое место за столом, — ты можешь делать с ней все, что захочешь. Но она должна оставаться живой. Пусть страдает. Это то, ради чего Совету понадобился именно ты.

— Неужели среди демонов недостаточно подонков?

— Увы, мой мальчик. Иногда приходится привлекать в дело неудобных нам.

— И вы думаете, что я стану для вас палачом?

— Ты почувствовал вкус ее крови. Человеческой крови. Рано или поздно, ты не сможешь отказать себе в большем.

— Ты создал нас, мы — твои дети, твои Вестники, войско, наделенное силой, подобной Твоей. Ты наш творец. Но разве справедливо нам, помогавшим создавать эту крохотную жизнь, преклоняться перед ней? Служить ей? За что ты хочешь нас унизить, принуждая стать рабами тех, кто ниже и слабее нас?

— В любви нет принуждения…

— В преклонении нет любви! Лишь слабость и раболепие…