Кира Измайлова - Случай из практики-2

Эта атака, "синее пламя" — коронный прием морских ведьм, самых сильных, самых опасных — не скромных погодниц или "рыбьих пастушек", а тех, что идут на боевых кораблях впереди всего отряда. Именно "синим пламенем" они крушат военные корабли, посланные вдогонку, именно эти вихри силы сталкиваются над морем, когда северяне решают помериться силой друг с другом! Никто не станет применять это против толстопузых кораблей торговцев и подобной мелкой рыбешки. Военный фрегат с боевым магом на борту или такой же боевой корабль с сильной морской ведьмой — единственная подходящая мишень. Впрочем, зарвавшийся маг, возомнивший себя богом, тоже сгодится!

Я выжала себя без остатка, до донышка, и вьющаяся вокруг меня спираль "синего пламени" сияла ослепительным, нестерпимым светом. И когда спираль внезапно вытянулась в копье, враз проломившее мощную защиту Наора, он смог только выставить перед собой руки, словно в отчаянии пытался загородиться от ледяного всепоглощающего пламени…

Этот погребальный костер виден был, должно быть, со всех проходящих мимо кораблей, а может, и на материке. От Наора не осталось, кажется, даже пепла, а если что и осталось, с новой силой хлынувший ливень мгновенно смыл это с камней, спрятал в расщелинах, залепил мокрым песком…

— Туда тебе и дорога, — сказала я сипло. Мне смертельно хотелось улечься на землю и закрыть глаза, чтобы перед ними перестали мерцать разноцветные круги — не стоит в упор пялиться на "синее пламя", даже если сама его и сотворила.

Лауринь лежал так же, как упал — лицом в землю, в светло-розовую воду: она все норовила побагроветь, но дождь не давал, все вымывал и вымывал кровь, уносил куда-то в море.

Я перевернула его на спину — он еще дышал. Нет, я ничего не могла поделать, даже и с самого начала — вряд ли, а уж тем более теперь. Сейчас мне не хватило бы сил залечить даже обычную царапину, что уж говорить о таком. Все, что я могла — это снять боль, и только, уже на последнем пределе сил…

Ресницы Лауриня вздрогнули: глаза его казались почти черными, зрачок расплылся во всю радужку.

— Фло… он…

— Его нет… — Сколько воды кругом, а в горле пересохло. — Совсем нет, даже пепла не осталось…

— Умница, Фло… — Он силился улыбнуться, но губы не слушались.

Проклятый Лауринь! Он столько раз порывался умереть, причем непременно у меня на руках, и, кажется, теперь ему это все-таки удастся… И я ничего не могла поделать, только сидеть рядом и бессмысленно и бесконечно пытаться стереть с его лица потеки дождя, не замечая, что сама вымокла до нитки…

Что-то громыхнуло в небе, должно быть, гроза началась, хотя в это время года гроз в здешних краях не бывает. Хотя после того, что сотворила Эрна, а теперь еще и я… немудрено. Да какая разница…

Шагов я не услышала. Впрочем, окружающий мир занимал меня сейчас настолько мало, что я не вздрогнула, даже когда чья-то ладонь легла мне на плечо.

— Вы? — спросила я безо всякого удивления, подняв голову. — Откуда?

— Мы за вами следили, — ответил невысокий человек средних лет.

— "Мы"?

Вместо ответа он указал вверх. Там, на фоне нависших серых туч можно было различить несколько кружащих на большой высоте черных силуэтов, то появляющихся, то вновь исчезающих в рваных серых тучах.

— И зачем?..

— Нас попросили, — улыбнулся он. — Попросили присмотреть за вами и быть готовыми вмешаться, если вы не справитесь. Но вы обошлись без нашей помощи, Флоссия.

— О да… — Я коротко и зло рассмеялась. — Я просто замечательно со всем справилась, как видите! Зачем вы притащились теперь, Гарреш?! Рассказать мне о том, как славно эта потасовка смотрелась с высоты вашего полета?..

Гарреш присел рядом со мной, взглянул искоса. Я хотела было добавить кое-что еще, но внезапно с изумлением поняла, что земля стремительно несется мне навстречу. Я еще успела почувствовать, как с размаху приложилась физиономией о камни, и только после этого потеряла, наконец, сознание…

Открывать глаза не хотелось, но все-таки пришлось, поскольку лежать и делать вид, будто я — и не я вовсе, а какой-то посторонний человек, было глупо. Хм… Где это я? Маленькая комната, низкий потолок, узкое окошко, койка, на которой я лежу, — вот и всё. И качка, такая знакомая и привычная — выходит, я на корабле.

Я села — слегка закружилась голова, впрочем, это почти сразу прошло, — оглядела себя. На мне была простая длинная рубаха, каких я отродясь не надевала, волосы заплетены в косу, но свободнее, чем это обычно делаю я сама. Я дотронулась до лица — так и есть, ссадины уже поджили, но вид, должно быть, у меня замечательный. В остальном, насколько я могла судить, со мной был полный порядок: ощущался легкий упадок сил, что немудрено, но это пройдет через несколько дней само собой, тут уж ничего не попишешь.