Вольфганг Хольбайн: Книга мёртвых

— Он согрешил! — настаивал Рейно де Мезьер. — И ты это знаешь не хуже меня, брат. — Его голос был резким, хотя вряд ли Рейно мог позволить себе говорить с магистром ордена Жаном Балестрано таким тоном. — Жизнь священна, в том числе и собственная жизнь! Должен ли я напоминать тебе о том, что Господь запрещает нам налагать на себя руки?

— Нет, — ответил Балестрано, и его слова тоже прозвучали достаточно резко. — Не должен, брат. Но и я не должен напоминать о том, зачем позвал тебя сюда.

Рейно де Мезьер прекрасно понял адресованный ему упрек и почтительно опустил голову. Впрочем, упрек не смягчил его взгляда. Балестрано не помнил, чтобы когда-либо видел Рейно де Мезьера несерьезным. Казалось, он просто не способен был улыбаться и всегда оставался ожесточенным. И все же брат Рейно был одним из отважнейших людей, у которых Балестрано принимал клятву верности. При этом ему никогда не удастся стать магистром ордена тамплиеров.

Балестрано искренне сожалел, что Рейно де Мезьер был лишен каких-либо способностей к магии. Внутренний круг ордена нуждался в таких прямолинейных и верных людях, как брат Рейно, и в первую очередь теперь, когда число его служителей так резко сократилось. В то же время Великий магистр был почти рад, что все сложилось именно так. При мысли о том, что Рейно де Мезьер мог стать магистром, человеком, облеченным властью, которая способна сокрушить мир, у главы ордена мурашки бегали по коже.

Балестрано постарался отогнать от себя неприятные мысли: не стоило раздумывать над тем, чего не могло быть.

— Кто-то должен занять его место. — Магистр указал на мертвеца. — Ты знаешь, зачем я тебя позвал.

— Да, — кивнул Рейно де Мезьер, и в его взгляде вспыхнула ярость. — И мне это не нравится.

Балестрано ничего не ответил, но по выражению его лица и так все было ясно. Редко кто-либо осмеливался столь открыто возражать Великому магистру. Тем не менее его голос оставался столь же мягким и приветливым, как и всегда:

— Но почему?

— Ты прекрасно это знаешь, брат Жан, — прошептал Рейно де Мезьер. — Брат Анри должен был сторожить брата де Лоре. Предателя. Человека, отдавшего свою душу Сатане и поднявшего руку на собственных братьев. Человека, который…

— Который, по твоему мнению, заслуживает смерти, знаю, — перебил его Балестрано. — Ты достаточно часто говорил об этом!

— Да, это верно, — подтвердил де Мезьер, не скрывая раздражения. — И я остаюсь при своем мнении!

— Что я слышу? И от кого! Неужели это говорит человек, который всего лишь мгновение назад утверждал, что жизнь священна! — насмешливо произнес Балестрано.

Рейно де Мезьер лишь возмущенно отмахнулся.

— Жизнь во имя Господа! — в ярости заявил он. — Сарим де Лоре отрекся от нас, а значит, и от Господа. Он пытался убить тебя. Он по собственной воле стал язычником! Ты не можешь просить меня охранять создание, которое добровольно встало на службу Сатане!

Услышав слово «создание» из уст Рейно де Мезьера, Балестрано помрачнел. Его огорчило не само слово, но интонация, с которой говорил де Мезьер. «Наверное, все-таки хорошо, что Рейно никогда не сможет добиться власти магистра», — подумал седовласый глава ордена тамплиеров. Ничего не ответив, он лишь мягко улыбнулся и, повернувшись к двери, махнул рукой де Мезьеру, приказывая следовать за ним.

— Пойдем, брат. Я покажу тебе то, о чем знают очень немногие члены нашего ордена. Об этом знают даже не все мои ближайшие соратники.

Удивленно подняв брови, Рейно де Мезьер поспешил за Балестрано. Когда они выходили из комнаты, Рейно бросил на мертвого тамплиера взгляд, полный отвращения, но Балестрано снова сделал вид, будто ничего не заметил. «Когда все это закончится, нужно будет поговорить о брате Рейно де Мезьере, — решил он, — его фанатизм опасен».

Они молча шли по длинному, слабо освещенному коридору, одному из множества переходов парижского храма тамплиеров, где находилась штаб-квартира этого тайного ордена. Человек, смотревший на здание снаружи, не заметил бы ничего необычного, за исключением разве что размеров храма, ибо здание было огромным. Храм состоял из нескольких корпусов, в самой высокой точке достигая высоты в девять этажей. Его стены были украшены каменными скульптурами и лепниной.

Внутри здание представляло собой лабиринт с тысячами комнат и залов, бесчисленными коридорами и лестницами. Лабиринт, по которому шли Балестрано и де Мезьер, вел вниз, под землю. Даже Рейно де Мезьер, пришедший сюда не в первый раз, удивился тому, как глубоко они спустились по узкой винтовой лестнице. Пройдя по каменным ступеням, они очутились ниже подвальных помещений, но пролет тянулся за пролетом, пока наконец они не оказались в маленьком полукруглом помещении с потолком в форме купола. Комнату освещал лишь один факел. Не успели они сойти с лестницы, как единственная дверь в этой крошечной комнате открылась и какой-то мужчина в белых одеждах ордена махнул рукой, приглашая следовать за ним.