Марина Добрынина: Бей ушастых! Часть 1

— Плачет.

— Что она говорит?

— Что ей все равно.

— Врет.

— Конечно, врет.

— А ты ее любишь?

Поднимает на меня взгляд ну прямо-таки мученический. Ладно, боги с тобой, можешь не отвечать.

— Кир, — говорю, — ты же понимаешь…

— Понимаю.

— Я должен думать еще и о стране…

— Конечно.

Как тяжело-то!

И тут, откуда не возьмись, нарисовывается, как картина, Кардагол Шактигул. Давненько я его не видел. Дня два. Соскучиться, конечно, не успел.

— Что случилось? — интересуется он, будто это в порядке вещей — вот так вламываться в кабинет в королю Зулкибара, когда он ведет переговоры с собственным зятем. Бывшим.

— Прошу прощения, — заявляю, — Вас не звали.

— Какие церемонии между своими! — восклицает Кардагол, легкомысленно взмахивая рукой, — Кир, что у тебя с лицом?

Очень интересные «свои» у меня в последнее время появились. Век бы их не видеть. Что у Кира с лицом? В трансе он, и на лице это отражается.

— Все нормально, отец, — проговаривает Кирдык, вздыхая, и добавляет, — Ваше величество, я тогда пойду с ней попрощаюсь. Не думаю, что нам стоит и дальше общаться. Это будет тяжело для обоих.

Киваю.

— Стоять! — командует Кардагол, — не понял. С кем ты не хочешь больше общаться? С Иоханной?!

— Отец, я расскажу позже.

— Нет уж, давай сейчас. Что случилось?

— Я не хочу об этом говорить.

— Вальдор! Ну, хотя бы ты объясни!

— Ох, ну что тут объяснять, — говорю, — твой сын не может иметь детей после воскрешения. Они с Иоханной расстаются. Так что, — добавляю, не удержавшись, — мы с тобой теперь точно не свои.

Кардагол глядит на сына, на меня, а после глубокомысленно произносит:

— Э, да… Об этом я как-то не подумал…

— Отец, я пойду, — морщась, тихо проговаривает Кир.

— Стоять, я сказал! А что, кто-то другой ей ребеночка сляпать не может?

— Отец! — возмущенно кричит Кир.

— Кардагол! — восклицаю я. Ну, так, на всякий случай. Потому что эта идея так в голове у меня и бродит.

— Ну… Есть у меня одна мысль на этот счет, — как-то нерешительно проговаривает Кардагол. Он — и нерешительно. Уже это меня пугает. Но у Кира сразу глаза начинают светиться, как у собаки, которую наказали, а потом решили приласкать. Такая у этого несчастного полковника становится беззащитная физиономия, что я просто молчу, и скепсис стараюсь не проявлять.

На лице моего несостоявшегося «своего» отражаются глубочайшие раздумья. Кир глядит на него и, кажется, даже не дышит. Я скучаю.

— Я, — продолжает после паузы Кардагол, — могу… Как бы это… Я же Повелитель времени. Могу я Ханну отправить в прошлое.

— И что? — интересуюсь я.

— Что… Чисто теоретически… Она может забеременеть от Кира в прошлом… До его смерти.

Кирдык сначала радуется, а потом резко бледнеет.

— Но это же буду не я… — шепчет он.

— Ну, как не ты?! Ты это будешь! Но в прошлом! Кир, сынок, ну к себе-то ревновать не стоит, а?

Интересная мысль!

Кир качает головой.

— Это опасно. И неэтично. Я не согласен.

— Я что-то тоже не в восторге, — заявляю я.

Кардагол удивленно расширяет глаза.

— А вас-то двоих это каким боком касается? Вы у Ханны лучше спросите. Если она на это пойдет, я все устрою. Конечно, это не раз плюнуть, но я могу.

Согласна ли я? Если это единственный способ забеременеть от любимого человека и оставить наследника престола? Они что, сдурели все — сомневаться в моем согласии?! Конечно, да! Да я в Нижний мир готова спуститься ради этого одна и без оружия! Конечно, я там уже была, и ничего страшного не случилось, но это неважно.

— Да, папа, да, и еще раз да. Я отправлюсь в прошлое. Я все сделаю ради этого.

Кир смотрит на меня с сомнением. Но я подхожу ближе к любимому, беру его за руку. Не стоит во мне сомневаться. Кровь Зулкибарских королей — не вода. Я смогу.

— Ханна, — шепчет он, — я за тебя боюсь.

Поворачиваюсь к Киру, не выпуская его ладони, другой рукой глажу его по щеке.

— Не переживай, — говорю, — я справлюсь.

Он опускает взгляд, вздыхает и вдруг крепко прижимает меня к себе. Оба наши родителя тут же делают вид, что их это не касается.

— Я пойду с тобой, — говорит Кир мне на ухо.

— А вот это — дурная идея! — тут же заявляет Кардагол.

— Я одну ее не отпущу! — рычит Кир.

— Тебя там каждая собака знает! — парирует его отец.

— А мне все равно, какая там собака меня знает! Меня мнение собак вообще не интересует!

Кирдык как-то неохотно отодвигает меня в сторону. Вот теперь я его узнаю — жесткий, напружиненный, деловой. А не та склизкая размазня, какой он стал, узнав о бесплодии.