Бернхард Хеннен - Меч эльфов

Приземлился в мягкую грязь, а Дракон над ним издал победный клич. Теперь у Львов не оставалось иного выхода, кроме как послать Гисхильду.

Лицо ее засияло. Какая же она красивая, когда улыбается. Если бы она только не была такой упрямой! Она отказалась от показа эльфийских трюков, сражалась спокойно и уверенно. И ей не понадобилось много времени, чтобы отправить Дракона в тину.

Затем она шагнула к мачте, взяла знамя Драконов и стала размахивать им в воздухе.

— Победа, Львы, победа!

Видеть ее неудержимый восторг гораздо приятнее, чем стоять там самому. Люку было достаточно знать, что он способствовал этой победе и завоевал мгновение счастья для Гисхильды. И он спас их всех от галеры. Для этого было достаточно одной-единственной победы. У них не будет позорного клейма черного весла на щите! Это стоило того, чтобы принять самое тяжелое наказание.

На трибунах было тихо. Только немногие аплодировали победе Львов.

Люк побрел на берег. Едва он оказался на берегу, как к нему подошли два рыцаря.

— Люк де Ланцак?

— Да.

— По приказу примарха ты арестован. Сегодня же будет созван Суд чести, который решит твою судьбу.

Сильвина была измотана и зла на себя. Она не должна была этого допустить! Сначала ярость придавала ей сил. Она шла пешком. Слишком долго. Все выше и выше по горной тропе. Надеялась, что усталость смягчит гнев.

Она должна была знать! И все же ее удивляло то, что она так часто думала о капитане. Приятели колесуют его, если узнают, кого он привез в Валлонкур. Догадывался ли он? Нет, конечно же нет. Иначе он ни за что бы этого не сделал. Он слишком предан своей вере и отличается от остальных самцов.

Пытаясь забыть об этом, Сильвина ускоряла темп, хотя ноги горели от боли, а дыхание стало прерывистым.

Девять дней она наблюдала за детьми в Долине башен. Иногда она подходила так близко, что слышала голоса учителей. Гисхильда не может оставаться в этом проклятом месте! Ни часом дольше, чем это будет необходимо! Сильвина знала, насколько сильна и упряма принцесса. Но она всего лишь ребенок! А учителя и священники далеко не глупы. Они знают, как похитить сердце и заморочить голову.

Эльфийка поняла, каким образом рыцари, сражающиеся под знаменем Древа крови, стали самыми опасными врагами Фьордландии. Их совращали и ослепляли. И посылали на войну, пока они не становились достаточно взрослыми для того, чтобы понять, за что сражаются. По крайней мере большинство из них… Этот однорукий рыцарь, возможно, кое-что понял. И это знание сделало его циничным и озлобленным. Сильвину удивило то, что ему доверили учеников.

Между скалами эльфийка увидела костер и замедлила шаг. Так далеко от проторенных торговых путей она ожидала встретить разве что пару серн. Знала также, что в такие пустынные места уходили последние язычники. Может быть, там какое-нибудь тайное культовое место? Или даже звезда альвов! Она скривилась. Этой магией она так никогда и не овладела, даже не могла почувствовать магические тропы альвов, не говоря уже о том, чтобы открыть ворота! Она всегда была вынуждена прибегать к помощи других, когда хотела ступить на золотую паутину, хотя и ненавидела просить кого-либо о помощи, быть у кого-то в долгу.

Если бы она умела ступать на эти тропы, то уже давно была бы при дворе Эмерелль. Крайне важно освободить Гисхильду из Валлонкура! Слова священников — медленно действующий яд. А одиночество сделает девочку восприимчивее к словам священников. Пока она будет противиться, она будет одна, хотя вокруг будут сотни других учеников. Это чувство было знакомо Сильвине. Так она всегда чувствовала себя при дворе королевы эльфов. Она не принадлежала к тому миру… И только одному человеку было на это наплевать, тому, кто был так же одинок, как она. Тому, о ком она не могла думать без грусти даже столетия спустя, — Альфадасу, сыну Мандреда и первому королю новой династии правителей Фьордландии. Она любила его как никого другого. Так сильно, что украла его у жены и дочери, хотя он об этом и не догадывался. Она не могла иначе.

Не думать больше об этом! Вот уже девять сотен лет пытается она забыть его, не думать больше о нем, об Альфадасе Мандредсоне.

Раздираемая противоречивыми чувствами, эльфийка пошла к костру, бесшумно скользнула по осыпи. Мужчины, разбившие там лагерь, чувствовали себя в полной безопасности в этой глуши и не выставили стражу, не прикрыли костер. Ведь здесь, наверху, бояться некого.