Бернхард Хеннен - Меч эльфов

— Я ему доверяю, — сказал Люк.

Гисхильда только пожала плечами.

— И как можно быть настолько помешанным на сладостях, — проворчал Жоакино. — Позволь ему делать то, что он хочет, и увидишь, что нам за это будет.

— Полные карманы, — горячо убеждал его Раффаэль. — Вот что вам за это будет! Я Лев и никогда не предам никого из нашего звена. Начну с послушников последнего года — у них больше всего серебра. Но мы не имеем права на поражение, Люк. Это ты мне должен обещать. Если не выгорит… Они привяжут мне к шее мельничный жернов и бросят в озеро.

Люку стало не по себе. А вдруг все пойдет не так, как он задумал? В первую очередь никто не мог предугадать, как на это дело посмотрит примарх.

— Настаивай на том, что мы побеждаем в духе правил бугурта, и ты будешь в безопасности, — наморщил лоб Раффаэль. — Нет, это звучит, как будто мы хотим обмануть кого-то. Я ставлю на нашу победу!

И с этими словами он умчался прочь. Жоакино тяжело вздохнул.

— Этого еще не хватало. Это же сплошные неприятности!

И только у Гисхильды было хорошее настроение.

— Посмотрите на это дело с другой стороны. Неважно, каков будет результат, после этой игры мы станем самым знаменитым звеном Валлонкура.

— Ты, наверное, имела в виду дурную славу? — поинтересовался Жоакино.

— Идемте.

Люк отвел их в большую кухню цитадели. Еще в дверях их встретила жара, а от многообразия вкусных запахов у мальчика потекли слюнки. Девушки в белых платьях с короткими рукавами сновали туда-сюда. Толстый старик командовал всем, и, подобно тому как полководец перекрикивает звон клинков, его бас, словно гром пушечного выстрела, разносился над звоном кастрюль, рубкой мяса, помешиванием и кипением супов на печах. Из огромных печей вынимали свежий хлеб и ставили в нишу.

— Вы пришли слишком рано! — залаял на них шеф-повар. — Раздача еды начнется через час. Освободите место!

Жюстина была одной из работавших здесь двух десятков девушек. Крик шеф-повара заставил ее поднять голову; было очевидно, что она рада их видеть.

— Они к тебе, Жюстина? — От господина кухарок и вертелов не укрылся их обмен взглядами. — Высокий — вполне видный мальчик.

Теперь все подняли головы.

Жоакино то краснел, то бледнел, от смущения не зная, куда деть глаза.

— Эти дети мне еще осенью постоянно носили грибы. Я им кое-что должна.

— Дополнительных порций мяса нет, Жюстина! Надеюсь, ты об этом помнишь.

— Конечно, господин, конечно.

— Тогда иди! Но поспеши! Ты же знаешь, перед обедом нужна каждая пара рук.

Стройная друснийка сделала им знак рукой, приглашая следовать за собой. Они прошли через всю кухню к двери, ведущей к кладовым. Одна из кухарок ущипнула Люка за щеку и сделала колкое замечание. К счастью, наибольшей популярностью пользовался все же Жоакино. «Я бы сквозь землю провалился на его месте», — подумал Люк.

Когда они наконец вышли из кухни, Жюстина сердито зашипела на них.

— Так мы не договаривались! Ты хотел забрать их вместе с едой, Люк. Обо мне начнут говорить… И Друстан об этом услышит.

— Я думала, он тебе не нравится, — неожиданно произнесла Гисхильда.

Жюстина провела рукой по ее волосам.

— Ах, девочка… Ты об этом ничего не знаешь. Пока что, — она вздохнула, — я невысокого мнения о том, что придумал твой друг.

Они пересекли кладовую, где вкусно пахло буковым дымом и с потолка свисали сотни колбас.

— Если бы ты не поручилась за своего друга, я никогда бы этого не сделала. Это самое настоящее расточительство. Из них никогда больше нельзя будет пить!

Люк был удивлен, услышав, что кухарка считает его другом Гисхильды, и не знал, как следует относиться к этой ошибке.

В следующей кладовой, где они оказались, все стены были в полках, на которых лежали яблоки. От их аромата у Люка опять потекли слюнки.

— Можете взять по одному в карман, — покровительственно сказала Жюстина. — Но только по одному! Я же знаю, что вас держат впроголодь.

Затем она повела их в темный уголок и отодвинула в сторону висевшее полотно. Там лежали они — ключи к победе на следующем бугурте.

— Берите и больше никогда не обращайтесь ко мне с такой просьбой! — пробурчала кухарка. — Это самое настоящее расточительство. Будьте счастливы!

Люк проснулся в тревоге, он все утро штудировал правила. И никак не мог избавиться от нехорошего чувства, что он что-то выпустил из виду.

На пути к заиленной яме все вели себя очень тихо. А теперь стало еще тише. Львы посмотрели с гребня холма на каменные трибуны. На них уставились сотни глаз. По рядам зрителей пробежал шепот, послышались смешки.