Ольга Хрипина-Головня - Колыбельная для эльфа

Кто это рядом с ним? Девчонка, играющая в воительницу, тебе бы домой, в цветочный сад, да гулять, взявшись за руки. Обернулась, смотрит, прищурившись, солнце бьет глаза.

Ты чувствуешь, знаешь, что кто-то смотрит за вами? Нет, ты просто любуешься на снег.

Да, я вижу, ты смела, бескомпромиссна, и не отступишь в бою. И, право, жаль, ведь именно такие погибают первыми, а ты могла бы принести намного больше пользы в мире, которому предстоит приходить в себя после войны.

Картинка замерла, а потом сменилась. Теперь Амарг видел девушку, идущую по снегу позади всех. Она обеими руками придерживала капюшон, надвинув его на лоб, и прятала нос в ворот куртки. Амаргу нестерпимо захотелось увидеть ее лицо, девушка, будто услышав его мысли, подняла голову и посмотрела, казалось, прямо ему в глаза. Эмъен вздрогнул.

Да, я знаю, кто ты. Хранительница. Они как проклятые сражались до последнего, именно они не дали нам завладеть Домом тиа. Конечно, если бы мы знали, что Силель все это время был там… но мы были уверены, что это Милари привезла его с собой, бросившись на защиту любимой земли.

Это вы охраняли ее во время путешествия, это из-за вас погибли лучшие наши воины.

Хранительница.

Ты опаснее самого тиа.

Видение исчезло. Амарг тряхнул головой, потер виски руками и вышел из круга.

— Он и правда существует? — раздался напряженный голос Аши. Правитель глубоко вздохнул.

— Да.

Аша отвернулась и начала подниматься по ступеням.

— Он сейчас один?

— Нет. С ним Аллард, воительница и Хранительница.

Аша споткнулась.

— Так отправь к ним отряд. Два, три!

Амарг положил женщине руки на плечи.

— Наш сын. Тиа. Хранительнца. Упрямый воин. Горы, снег, узкие тропы — не так-то много места, чтобы быстро идти большому отряду. Я возьму самых лучших из личного отряда и пойду с ними. Перенесусь к перевалу, через обряд. И поймаю их в ловушку.

— Амарг!

— А ты останешься, и будешь управлять нашим наступлением, — тихо, но твердо сказал мужчина.

Аша дернула плечами.

— Погибнешь — не стану и вспоминать, — зло ответила она. — Выберу достойнейшего, и он станет Правителем. Я передам ему часть сил и все знания. А ты иди, иди, будто тебе мало воинов, которыми не жаль пожертвовать! Тиа, эмъен и Хранительница. Не переоцени себя, Амарг. Ведь я… едва смогла спасти тебя так недавно.

Амарг опустил руки, и женщина быстро взбежала по ступеням. Простучали каблуки, хлопнула дверь, и все стихло.

***

Эй, Мориан, далеко нам еще? — положила руку на плечо эльфа Аэль. Тот обернулся и задумчиво прищурился.

— Если я правильно разобрался с картой, которую дал Чибан, — то нам надо держаться северо-восточного направления. Там будут две руки, а за ними — вход в тоннель, ведущий прямо к границе земли Милари.

— Что такое две руки? — заинтересовался Аллард. Эмъен бросил дорожную сумку на снег и принялся разминать затекшую шею. Луч солнца скользнул по лезвию силери, заставив Суну, глядевшую на оружие, зажмуриться.

— Камень-указатель, — ответил эльф. — Вот только откуда такое название — я не знаю.

В нескольких метрах от Суны вспорхнули с камней черные птицы, сделали круг в воздухе и направились на запад. Мориан проследил за ними взглядом и нахмурился.

— Отдых закончился, идем дальше, — скомандовал он. — Я думал, эти твари давно повымерли.

— Какие твари? — закрутила головой Аэль. Мориан показал пальцем на черные точки на горизонте.

— Гардифы. Мне про них отец рассказывал и в атласе старых видов показывал рисунок. Их еще называли птицами войны — эти падальщики хорошо подчищали поля боя.

— Они летят к Открытым землям, — мрачно сказала Суна.

Аллард поднял сумку и, отряхнув от снега, одел на плечо.

— Тогда нам надо не болтать, а торопиться, — резонно заметил он.

— Особенно, когда так холодно, — поднесла замерзшие пальцы ко рту Аэль.

"Две руки" первым заметил эмъен. Причудливого вида глыба, возвышающаяся над тропой — она и впрямь походила на две прислоненные друг к другу ладони. Вот только тоннеля, должного вывести путников, — не было.

— Сожри меня единорог, — расстроилась Аэль. Суна взяла ее за руку.

— Вихрь сейчас бы сказал, что не ест грубую пищу, — растерянно ответила она.

Лошадей и озлобленного, расстроенного единорога пришлось оставить в деревне — подниматься по узким незнакомым тропам, пробиваться сквозь снег им было бы тяжело. Вихрь еще что-то долго бубнил вслед Амарисуне, когда та уходила, не оглядываясь, держа спину прямо-прямо. И ей очень хотелось разреветься.