Сергей Карпущенко - Месть Владигора

— Значит, нельзя позволить им сделать это! — решительно сказал Грунлаф. — Повсюду на стенах я расставлю дозорных, и, если они заметят, что к стене кто-то приближается, а тем более с бочками, мы отправим усиленные отряды! Мы не подпустим синегорцев к стене ладорской! — И князь игов прибавил с горечью: — Они заняли мой Пустень, так неужели я позволю Владигору забрать еще и Ладор?

Но на эти слова вожди ответили молчанием. Как к падению Пустеня Гилун, Старко и Пересей относились равнодушно, так и Ладор, не принесший им ни воинской славы, ни богатства, они готовы были оставить со своими войсками уже сегодня же, чтобы не испытывать судьбу в новой схватке с упорным Владигором, ставшим обладателем вдобавок какого-то всесильного оружия.

И не успел Грунлаф проговорить свои слова, как все, кто стоял на стене, увидели, что, подняв облако пыли, к ним приближаются всадники. Их начищенные, дорогие доспехи свидетельствовали о том, что это какие-то высокопоставленные лица из синегорцев, а когда Грунлаф разглядел алый репеек из конского волоса на шлеме одного из всадников, сомнений у него не осталось.

— Лук! Дайте мне скорее лук! — прокричал бывший тесть синегорского князя. — Стрелу с бронебойным наконечником скорее!

Один из воинов охраны быстро исполнил его требование, и, едва синегорский князь приблизился на расстояние выстрела, Грунлаф, оттянув тетиву до уха, почти не целясь выпустил стрелу, угодившую, правда, не во Владигора, а в грудь его лошади, взвившейся на дыбы с храпом и ржанием. Задние ноги ее подкосились, и Владигор вместе с нею рухнул на землю.

С трудом он выбрался из перепутавшихся стремянных ремней, но не отбежал назад из страха, что пронзят его стрелой, а, напротив, твердой поступью зашагал к стене. На руке Владигора не было даже щита, но насупленные брови красноречиво свидетельствовали о том, что шутить с ним не стоит.

И Грунлаф, не смея более натянуть лук, смотрел как завороженный на смело ступающего Владигора, не узнавая в его обличии черт прежнего синегорского правителя. Хоть и раньше Грунлаф считал Владигора одним из красивейших мужчин всех окрестных земель, но теперь его бывший зять был особенно красив, точно убеждение в собственной силе дало его кудрям возможность стать волнистыми, а губам и щекам — приобрести нежный румянец.

— Грунлаф! — воскликнул Владигор, приблизившись к стене настолько, что даже плохой лучник без труда пронзил бы его стрелой. — Я прощаю тебе смерть моего коня! Разучился ты, видно, стрелять, и это тебе не на пользу пойдет! Знай, что я пришел отомстить за Ладор, за мой вынужденный уход из столицы предков! Ох и жестоко я собрался мстить! Пустень уже мой! Ладор я тоже верну при помощи нового оружия, дарованного мне самим Небом! Предлагаю тебе и прочим князишкам — Гилуну, Старко и Пересею: станьте моими слугами, дружинниками, ибо Небо уже признало меня императором, то есть властителем всех ближайших земель, а может статься, и всего мира! Не сдадитесь — умерщвлю безо всякой жалости все ваше войско! Много пролью я крови, которая будет на совести твоей! Отвечай сейчас же — иного случая договориться не будет!

Грозно прозвучала речь Владигора, но разве мог согласиться князь-витязь Грунлаф на столь постыдные условия? Не размышляя и пары мгновений, все еще держа в руках лук, он, перегнувшись через забороло, ответил:

— Щенок ты синегорский! Кому грозишь?! Победил ты Пустень лишь потому, что там не было меня, а иначе бежал бы от стен моей столицы, наложив в штаны! Беги же от Ладора, молокосос, не то будет смерть твоя лютой! Все припомню тебе! И не смей впредь пугать меня! Помни, что в земле синегорской такие же водятся черви, как и везде, и не прочь они полакомиться княжеским мяском, как и всяким другим!

Владигор вспыхнул, резко повернулся и пошел к своим, а Гилун, Старко и Пересей над ним смеялись, и даже Путислава хохотала, довольная тем, что удалось задеть за живое убийцу ее дорогого мужа. Впрочем, мигом посерьезнев, она сказала Грунлафу:

— Князь, погляди-ка, не узнаешь знакомца своего? Вон, в высоком шлеме, на коне. Бронь еще на себя надел, а брюхо толстое, — того и гляди, доспех порвет железный!

— Кто же это? — спросил Грунлаф. — По роже судя, иноземец. Никогда его не видел прежде.

— Не видел! А то не знаешь, что Крас-чародей обличья свои меняет, точно мы, бабы, платье споднее, так же часто. Он-то и научил Владигора делать зелье!

— Да нет, не он, — засомневался Грунлаф. — Зачем же Красу на сторону Владигорову переметнуться понадобилось? Он мне всегда служил, хотя и не всегда хорошему учил. К тому же ненавистник он Белуна, учителя Владигора. Или?..