Вольфганг Хольбайн - Кольцо нибелунгов

Она потушила факелы и отбросила в сторону подушки, а затем попыталась влажной салфеткой стереть следы его дыхания со своей кожи, но ей это не удалось.

Когда Гунтер вошел в освещенную лунным сиянием комнату, Брюнгильда даже не поднялась с кровати.

— Ты явился, потому что позор тяготит твою душу, или тебе не терпится, чтобы я сделала это еще раз?

Гунтер подождал, пока дверь закрылась, а потом медленно подошел к постели и прорычал:

— Ты хочешь воина в спальне? Так пусть же наша любовь будет твоим поражением!

Брюнгильда попыталась его ударить, но он уклонился, схватил жену за запястье и, резко дернув ее руку вверх, прижал к подушке. Брюнгильда перекатилась на живот, но не успела поджать ноги, чтобы вскочить. В этот момент она почувствовала на себе тело короля, который прижал ее к кровати. Она попыталась ударить его левым локтем, но ее рука словно впечаталась в камень. Брюнгильда хотела повернуть голову, и снова какая-то сила вдавила ее в подушки, так что она едва могла дышать.

Гунтер приподнялся и грубо дернул за ремни, стягивающие платье. Болезненно впиваясь в тело девушки, они порвались не сразу.

— Гунтер, не надо… — прохрипела Брюнгильда. Его руки были повсюду; они задрали подол разорванного платья, сжали ее бедра, сдавили плечи, жадно впиваясь в каждый участок обнаженной плоти.

— Ты не хотела Гунтера, — рычал он, — что ж, получи своего короля!

Тело Брюнгильды напряглось, а мышцы стали твердыми, как дерево, но мощный удар по затылку лишил ее силы, с которой она сопротивлялась. Словно издалека, она услышала, как рвется ткань и падают на пол тяжелые кожаные штаны Гунтера. Грубая похоть переросла в грубое действие, и Гунтер взял свое право насилием.

Сердце и душа Брюнгильды были сломлены, но не ее воля. Воля королевы страдала от этих сильных рук, но она лишь отступила на время, поклявшись отомстить насильнику. Желание мести спряталось в ней так глубоко, что Гунтер даже не заметил его, когда грубо взял ее тело, словно замок, который нужно было штурмовать. Она не кричала, не умоляла о пощаде или, по крайней мере, об осторожности. Не было слез и плача, который должны были приглушить подушки. Жар и похоть грязного изнасилования длились недолго, и вскоре Брюнгильда почувствовала, как Гунтер, громко сопя, скатился с нее.

На кровати лежало два тела, но на подушки капал пот трех человек, а через несколько секунд дверь, словно от сквозняка, открылась и закрылась.

Кримгильда с нетерпением ждала короля, прикрыв свое совершенное тело тонкой простыней. Она надеялась, что стычка с парой нахалов утвердит Зигфрида в его мужественности, хотя, собственно, в этом не было никакой нужды. Когда бы Кримгильда ни вожделела Зигфрида, он дарил ей больше, чем она могла мечтать.

Один вид его сильного мускулистого тела, появившегося в полутьме комнаты, заставил ее задрожать и истекать не только потом. Но когда она увидела его лицо в слабом свете единственного факела, горячая страсть превратилась в холодный страх. Отбросив простыню, королева вскочила и поспешно подбежала к супругу.

Зигфрид дрожал. Он был бледен. Пот стекал по его вискам, словно он только что повалил дерево тупым топором. Казалось, он искал своими глазами ее глаза и в то же время старательно отводил взгляд.

Кримгильда обняла его, даря ощущение силы и уюта, и осторожно повела к кровати. Когда он упал на спину, она улеглась рядом с ним. Но стоило Кримгильде положить руку ему на грудь, как он тут же отодвинулся. Зигфрид застывшим взглядом уставился в потолок, будто увидел там какую-то картину, от которой никак не мог оторваться.

— Что с тобой? — мягко спросила Кримгильда. В ее голосе не было и следа упрека.

— Ложь — это чума. Она заразна и очень быстро распространяется, если ее не остановить. Она будет требовать все больших и больших жертв, — хрипло выдохнул Зигфрид, и впервые в жизни Кримгильда увидела, как он плачет. — Так учил меня Регин.

— О какой лжи ты говоришь? — волнуясь, поинтересовалась она.

Наконец Зигфрид повернулся к ней.

— С этой ложью я не хочу привести тебя и наш брак к краху. Я хочу говорить правду. Всегда.

Она губами сняла слезинку с его щеки.

— Говори, прошу тебя.

Он оперся на локоть, глядя во тьму комнаты.

— Гунтер… он на самом деле не победил Брюнгильду.

— Как? — с беспокойством в голосе спросила Кримгильда. — Гернот рассказал мне, что…

— Гернот может рассказать лишь то, что он сам видел и слышал, — перебил ее Зигфрид. — Но на Поле Огня и Льда был третий воин, который оставался невидимым. С помощью волшебного шлема нибелунгов я сделал так, чтобы поединок закончился в пользу Гунтера.