Макс Фрай - Одна и та же книга

Причем ощущение это вовсе не было настолько мощным, что делало бы дальнейшее подключение к общему полю невозможным. Оно было достаточно сильным, чтобы поставить вопрос о необходимости выбора, но сам выбор отнюдь не предопределяло. Брать силу и радость от единения с другими людьми — все равно что жрать из помойки, но это, прямо скажем, богатая помойка в буржуйском районе, большой соблазн для голодного. А голод приходит немедленно, стоит только сделать шаг в сторону.

Во-первых, обнаруживаешь, что радоваться в одиночку просто не умеешь, и непонятно, как этому учиться, с чего начинать. Весь предыдущий опыт эйфорической радости связан с пребыванием в сообществе, эту технологию получения кайфа организм худо-бедно освоил и переключаться на какую-либо другую не умеет. Именно на этом этапе многие начинающие отшельники открывают для себя разнообразные химические способы достижения радости, и мало кому удается, попробовав этот способ, пойти дальше, вернее, свернуть в сторону; понятно, что это тоже чрезвычайно опасный этап, необходимый или нет, не знаю, но почти неизбежный.

Во-вторых, выход из общей системы ценностей оставляет человека в полной пустоте и невесомости, без твердой почвы под ногами. Это в сорок лет прекрасное и свежее ощущение, а в семнадцать — натуральная катастрофа, уцелеть в которой можно только чудом. Выстроить собственную иерархию ценностей чрезвычайно сложно, задача почти непосильная, поскольку требует колоссальной умственной, сердечной и душевной работы одновременно; при этом выключенность из общей системы никогда не будет достаточно полной, чтобы ощутить вкус подлинной свободы от «всего человеческого», это тоже надо понимать.

Кроме того, окружающий человеческий космос, который только что был, при всех своих недостатках, умеренно дружественным или хотя бы просто нейтральным, становится враждебным. Просто выжить в нем — задача почти непосильная. Однако решить ее совершенно необходимо, потому что самое интересное случается во второй, третьей, четвертой и всех последующих сериях — но только с теми, кто уцелел в первой. Единственная хорошая новость для всех, кто оказался в таком положении, — можно ошибаться. Единственной и неповторимой «правильной» системы ценностей, подходящей конкретному индивидууму раз и навсегда, скорее всего, вообще не существует, любая такая система работает «от забора и до обеда», и если уж сделан главный, решающий выбор — копать, — надо помнить, что заборов очень много, а точное время обеда нигде не указано, когда наступит, тогда и наступит.

Понимание очередного базового простого-и-важного всегда сопровождается приступом косноязычия, почти физической невозможностью внятно сформулировать. По крайней мере, у меня (и, судя по тому, что большинство так называемых священных текстов представляют собой неудобоваримую мутную ахинею, не только у меня).

Но, как говорили возлюбленные мои вонючие мужики, эта ничаво.

Есть, по крайней мере, одна известная мне священная телега, которая более-менее внятно объясняет, как выжить на этой земле существу, заключенному в человека. Я имею в виду историю о том, как Будда тонул в реке, в какой-то момент понял, что не нужно сопротивляться, просветлел и заодно не утонул — закономерное следствие: когда по горло занят собственным просветлением, на то, чтобы утонуть, просто не остается ни времени, ни внимания, ни других свободных ресурсов.

Попасть в ситуацию выбора — перестать сопротивляться или умереть — это грандиозная удача. Потому что иначе вообще нет шанса понять, что такое «перестать сопротивляться». Сопротивление реальности — в фундаменте человеческой природы. Разум как бы специально заточен под этот процесс: оценивать реальность, критиковать ее и пытаться изменить. Хотя, собственно, почему «как бы». Заточен, чего уж там.

Непротивление реальности не имеет никакого отношения к смирению, покорности и прочим сомнительным добродетелям. Речь вообще не о добродетелях, а о способности человеческого разума перерабатывать полученный опыт в отношение к происходящему, мнения, желания, сравнивать текущую ситуацию с другими испытанными, оценивать ее по шкале «хуже-лучше», и так далее.

Как только человек понимает, как для него лучше (а как, соответственно, хуже), — все, процесс пошел. Младенец на основании полученного опыта заключает, что быть голодным, с мокрой жопой неприятно, а сытым и сухим — приятно. И начинает орать, подавая миру знак: я недоволен текущим положением вещей. С этого момента он уже в общечеловеческой игре, откуда практически нет возврата.