Элдон Асп - Конан и дочь демона

Наблюдалась какая-то скованность в движениях управляющего, взгляд стал тусклым и унылым. Глаза по краям радужной оболочки приобрели болезненный зеленоватый оттенок. И еще — за все время мужчина ни разу не моргнул.

Юноша вторично спросил пива.

— Попробуй это, — деревянным голосом сказал Хассан. — Наш фирменный напиток.

Конан попытался и в третий раз добиться желаемого. Но его приятель продолжал стоять как истукан с замороженной на лице улыбкой. В конце концов, варвар плюнул и отправился спать, так и не утолив жажду.

Бормоча проклятья себе под нос, Конан поднялся по лестнице в свою крохотную, запущенную спальню. Там, не глядя, сбросил с себя грязные лохмотья, после чего чиркнул кремнем по кресалу. В слабом свете масляной лампы перед ним предстало зрелище, от которого кровь стыла в венах. Кровать, куда юноша чуть не сел буквально кишела пауками. Сотни отвратительных тварей жадно щелкали жвалами с явными намерениями укусить и впрыснуть в тело человека сильный яд.

Варвар принял единственно верное решение в данной ситуации. С гортанным криком он запустил фонарь в стену рядом с ложем. Лампа разбилась, окатив пауков горящим прогорклым жиром. Охваченные пламенем, твари корчились и шипели. Их конечности потрескивали, словно сухой хворост. Немногие, кто сумел избежать огня, были безжалостно затоптаны. В комнате, ярко освещенной горящей кроватью, сделать это не составляло труда.

Убедившись, что со всеми паукам покончено, Конан схватил со стула старое одеяло и принялся сбивать пламя.

В каморке, ставшей черной как смоль, стоял едкий запах горелой соломы и вскипевшего яда. Наскоро собрав пожитки, киммериец в облаке дыма выбрался на балкон. Слишком усталый, чтобы начать разбираться с таинственным происшествием, он постучал в соседнюю дверь и, не получив ответа, бесцеремонно ввалился вовнутрь. На сей раз юноша тут же зажег светильник, оставленный кем-то на полу у самого входа. В помещении было чисто. Подперев дверь всей имеющейся в комнате мебелью, Конан плюхнулся на кровать и провалился в тяжелый, беспокойный сон.

Следующим вечером караван остановился на отдых в предместьях Ушбеша. Два десятка верблюдов, загруженных специями и тюками с шелком, лениво пережевывали пустынную колючку, ожидая команды погонщиков. Вдалеке виднелись городские ворота, и многим не терпелось попасть туда. Больше всех маялся некий упитанный, невысокий купец. Обычно, именно он на протяжении долгого пути своим нытьем и жалобами доводил караванщиков, требуя частых остановок. Но теперь его раздражало то, что товарищи не слишком спешили, когда до цели было рукой подать.

— Мы ведь совсем рядом! — причитал торговец, не в силах повлиять на ситуацию.

— Как только наши ноги отдохнут, а верблюды насытятся, мы будем еще ближе, — недовольным голосом буркнул кто-то из караванщиков. — Куда ты так торопишься?

— Я… Я должен увидеть кое-кого… кое-что, — замялся коротышка. — Это очень важно. Поверьте, дела…

Его лепет вызвал бурю смеха среди спутников.

— Мне кажется, что у Али мало шансов потерять девственность сегодня! — зубоскалил один.

— Но даже ему может повезти там, куда мы идем! — вторил другой.

Низкорослый купец вздрогнул и покачал головой. Он давно привык к скабрезным шуткам грубых мужчин в свой адрес.

— Нет же! — запротестовал торгаш. — Совсем не то, что вы подумали. В этом у меня нет интереса!

На такое жалкое оправдание откликнулся целый хор насмешек. Главным образом, вроде: «Я так и знал!». Острословов было не остановить.

Наконец, решив, что с него достаточно, маленький купец в гневе сдернул суму с личными вещами со спины верблюда и пошел к городу. Отдалившись от каравана, он прибавил шага, чтобы обогнать летевшие в след колкости и издевательский смех товарищей.

Конан слонялся по залу «Ворот Араллуса», находясь в крайне разъяренном состояние. От него исходила такая ощутимая угроза, что даже работники заведения, не говоря уж о клиентах, старались не попадаться ему на глаза. События минувшей ночи оставили тяжелый отпечаток на душе, и в течение всего дня варвар пребывал в угрюмом настроении.

Тем утром, он еле сдерживал себя. Загружая трупы на телегу, киммериец рычал на любого, кто пытался помочь ему. В таверне юноша, распихивая по пути мебель, занял место в углу и предался мрачным размышлениям. Бросая сердитые взгляды на копошащихся людей, он надеялся в их растерянных лицах найти ключ к разгадке и выявить предателя.