– Действительно, ерунда какая-то. Может, кто-нибудь из охранников пошутил?
Идиш промолчал о своей догадке и потащил Иврита “измерять эрозию” основания Сфинкса. Удалившись от посторонних глаз и ушей, Диаматович притянул друга к себе и прошипел ему в ухо свои самые сокровенные соображения, которые распирали его отцовскую грудь от радости и гордости за династию Шляпниковых.
– У Ваньши всё получилось, но об этом ни звука, особенно, при Майке.
– Хорошо, я могила, но что получилось?
– Он встретился с богом!
– С кем?
– С богом! Ты же сам слышал про ночную радугу, а это символ, связывающий бога и человека. Тихо, к нам идут.
Оба приятеля дружно нагнулись к подножию Сфинкса, старательно исследуя камни.
В то самое время, когда Идиш и Иврит принялись за фиктивный осмотр древней скульптуры, в огромном зале, глубоко под самой пирамидой Хефрена, на полу лежал Хепри. Его мышцы ныли и вздрагивали от слабости, дыхание и пульс постепенно восстанавливались, медленно приходя в норму. Прошло почти два часа после того, как Иван нечаянно включил систему разморозки плиты, воткнувшись в клавишу, после эффектного наступания на шнурок кеды.
Сознание медленно возвращалось в огромное, но всё ещё бесконтрольное тело. Не в силах восстановить работу всех мышц, Хепри, добравшись до ближайшей колонны, прислонился к ней, оставаясь сидеть на полу. Дышать стало немного легче, зрение слабо, но начинало приходить в норму. Он успокоился, понимая, что скоро сможет встать и составить план дальнейших действий.
Сейчас же у него было свободное время, которое можно было использовать для восстановления событий прошлого. Прокручивая в своей памяти различные события, которые происходили с ним до потери сознания, Хепри не мог отделаться от странной, навязчивой мысли, что всё это было в иной, какой-то давно забытой и бесконечно удалённой от него во времени жизни.
Мозг с большим трудом воспроизводил образы странных существ, которые как-то были связаны с его прошлым. Однако первым всплыл в памяти, и вызвал ещё более глубокие воспоминания – Чёрный Повелитель. Именно ОН захватил маленького Хепри на его далёкой и уже окончательно забытой родине, после чего поместил малыша в клетку и вырастил его, в полной изоляции от мира, до взрослого когги.
Именно так называли этих странных существ, к которым относился пленник. Всё изменилось в жизни Хепри, когда в его комнату вошли вооружённые люди и повели по длинным коридорам, пока не попали в ангар, где их уже ждал небольшой космический корабль, на котором они отправились в космос. Конечной целью непродолжительного путешествия был космический крейсер чудовищных размеров.
Чёрный Повелитель, которого когги неоднократно видел за прозрачной дверью своей комнаты, где он провёл многие годы, ожидал своего пленника в небольшой комнате, обставленной странной аппаратурой. Огромное количество проводов, соединённых с несколькими сверхмощными искусственными интеллектами, были подведены к одному единственному шлему, расположенному на телескопической штанге. Прямо под ним находилось кресло, снабжённое множеством ремней и других проводов.
Пришедшие с Хепри охранники, силой усадили и крепко зафиксировали пленника в странном сиденье, после чего, на его теле закрепили множество различных датчиков. Как только последний контакт был зафиксирован на его огромной, волосатой руке, на голову плавно опустился тот самый шлем. Слышно было, как защёлкнулся замок на подбородке, после чего, даже самые лёгкие движения головой стали невозможны.
На небольшом экране, который размещался непосредственно перед глазами когги, появилось изображение странного звездолёта, напоминающего своим внешним видом золотого жука. Изображение корабля стало увеличиваться и Хепри показалось, что он летит прямо в закрытый люк звездолёта. От охватившего его страха, хотелось закрыть глаза, но он не смог этого сделать, его веки были зафиксированы, и избавиться от иллюзии полёта было невозможно.
За секунду до зрительного столкновения с дверью звездолёта, она мгновенно открылась, и когги стремительно понёсся по всем отсекам корабля. Мелькали двери, приборы, тумблеры и различные устройства. Странный голос шептал бешеной скороговоркой какие-то слова, которые Хепри не мог разобрать и понять, но которые проникали в самые глубокие хранилища его мозга, становясь новыми, врождёнными данными и рефлексами.
Читать дальше