Елена Хаецкая: Возвращение в Ахен

— И их кровь — на ваших, — сказал Мела.

— А ты сам, Мела, разве не убивал их? — выкрикнула Фрат.

На миг их глаза встретились опять. Злое лицо Фрат слегка раскраснелось, черные брови сдвинулись под белой челкой.

— Убивал, — сказал Мела. — И тебе это хорошо известно, тень Фратака.

— А потом стал убивать морастов? — спросила девушка, дернув углом рта.

— Нет, — сказал Мела. — Клянусь тебе, Фрат.

Тихо запели бубенцы в волосах Асантао, когда колдунья тряхнула головой и вмешалась в разговор:

— Обо всем позаботится время. Если мы начнем лечить эти раны сегодня, то спустя несколько лет мир станет прочным. И многие из нас сумеют забыть о ненависти.

— Я — нет, — сказала Фрат.

Асантао грустно посмотрела на девушку.

— Ты — нет, — согласилась она. — Но другие — возможно, да.

Оставленный всеми, Фарзой медленно отходил назад. Его провожали глазами, но давали дорогу. Может быть, слишком поспешно.

Асантао запела, и Мела больше не думал ни о Фрат, ни о старике. Он не отрывал взгляда от маленькой колдуньи.

Подняв руки к Золотому Лосю и раскачиваясь на носках, Асантао пела под легкий перезвон бубенцов. Она склоняла голову то вправо, то влево, встряхивая плечами после каждой законченной строфы гимна. Постепенно она стала убыстрять танец, и, отвечая ее голосу, Золотой Лось начал разгораться. Но не гневным алым светом, а праздничным золотом, точно ясновидящая зажгла второе солнце под серыми облаками.

Она повернула руки ладонями вперед, и Мела увидел, что они выкрашены охрой. Потом провела по лицу, оставляя на своих щеках красные полосы, вытянулась, простирая руки к Лосю, и застыла. Несколько секунд царила тишина. По телу Асантао прошла дрожь; она пронзительно закричала; бубенцы затряслись на ее спине. На Око Хорса невозможно было поднять глаз — оно ослепляло. Золотой свет начал медленно заливать Асантао, и вот уже не тонкие косички, а солнечные лучи падают на ее плечи; сияние струится по рукам, по лицу. Сам собой загудел за ее спиной медный колокол, и низкий гул слился с нежным перезвоном бубенцов. И никого на свете не было прекраснее Асантао.

Мела сделал шаг вперед и опустился перед ней на колени, склонив голову. Две ладони, горящие охрой, протянулись ему навстречу, и певучий голос проговорил:

— Отдай мне Темный Илгайрэх, Эохайд, сын Реки. Отдай мне меч, созданный для побед, Мела, старший сын Арванда. Отдай мне оружие, не ведающее покоя, мальчик, который стал вождем…

Мела вынул из ножен прекрасный длинный клинок и прикоснулся к нему губами. Сталь была ледяной.

Охряная рука коснулась рукояти, и Мела разжал пальцы.

Асантао подняла меч над головой.

Он запылал.

По рукам Асантао пробежали искры. Ее глаза отражали багровое пламя. Она заговорила:

— Слушайте! — сказала она. — Слушай, Элизабет, и народ, живущий на ее берегах. Слушай Илгайрэх, Кующий Победы! Война уходит из нашего мира, как уходит под землю темный огонь.

Ее взгляд упал на Мелу, который все еще стоял перед ней на коленях, и он отозвался:

— Ты видишь, Асантао.

Асантао засмеялась, пошире расставила ноги и с силой вонзила меч Гатала в землю. Золотой Лось стал темно-красным, точно его обагрило кровью.

Рукоять меча начала расти.

Сначала Мела решил, что от яркого света у него слезятся глаза и ему просто чудится. Но вот из клинка стал вырываться огонь. Языки пламени взлетали все выше, свивались все теснее, как будто невидимый мастер плел из них веревку. По рукам и лицу Асантао побежали багряные отблески.

Меч увеличивался на глазах. Красные глазки Хозяина на рукояти зажглись, и смотреть в них стало жутко. Рот, едва намеченный, вдруг растянулся в ухмылке. А огромное тело все поднималось и поднималось из земли. Перепончатые лапы ожили и зашевелились на брюхе чудовища, и в вышине зарокотал голос:

— Солнечная Дева, я знаю тебя. — Когтистая лапа потянулась к плечу Асантао и тут же отдернулась.

— Я — Небесный Огонь, — бесстрастно сказала Асантао.

Она казалась совсем крошечной рядом с подземным богом. Запрокинув голову, она смотрела в его угольные пылающие глаза, и бубенцы, вплетенные в косы, касались ее колен.

— Зачем ты потревожила меня? — прошипел Хозяин.

— Разве этот меч — единственное твое обиталище?

— Я — везде, где есть часть меня. — Глазки Хозяина быстро отыскали Эогана. — Эоган! — крикнул Хозяин, разбрызгивая пламя. — Ты здесь, кузнец?

— Где же мне быть, как не рядом с Темным Илгайрэхом? — отозвался Эоган.