Елена Хаецкая: Завоеватели

— Ему плохо, — сказала Анна-Стина, — разве вы не видите? Оставьте его в покое.

Тагет немедленно разразился громкими возмущенными криками:

— Кто допустил женщину на военный совет? Что это за нарушение субординации? Кухня, капище и эти… третье «к»… как их… дети — вот и все, что требуется женщине.

Ларс тихо обнял Анну-Стину за плечи и шепнул ей на ухо несколько слов. Она кивнула и ушла в дом.

— Напрасно ты отослал ее, Ларс, — заметил Торфинн, но Ларс ему не ответил. Он протянул руку к пистолету, и широкий металлический браслет с узором в виде спирали блеснул на его запястье.

— Ты не промахнись, слышь, Ларс, — встрял Сефлунс, который держал Бьярни за левый локоть.

Из-за правого локтя пирата тут же откликнулся Фуфлунс:

— Опять трусишь? — с презрением сказал он. — Чего ты на этот раз испугался? Тоже мне, бог.

— Мало ли что, — рассудительно сказал Сефлунс. — Пуля-то колдовская.

Похоже было, что после этого заявления Фуфлунс глубоко задумался.

Разенна вдруг понял, что ему предстоит стрелять в связанного человека. Он замешкался и нерешительно посмотрел по сторонам. Торфинн открыто усмехался ему в лицо. Тагет отвел глаза.

Разенна поднял пистолет, потом опустил его. Снова поднял и снова опустил. Косматый Бьярни стоял неподвижно, приоткрыв рот. Ветер трепал его черные волосы. Скулы у капитана заострились, как у трупа. Потом он сильно вздрогнул и хрипло заорал:

— Да стреляй же, ублюдок!

Ларс беспомощно оглянулся. И тогда Синяка оторвался от дерева и, прижимая левую ладонь к горлу, взял у Магистра пистолет.

— А, щенок, — сказал Бьярни.

Вокруг Синяки образовалась странная пустота. Он сжался, стараясь не слушать, как все в мире противится тому, что он задумал. Синие глаза загорелись ледяным огнем, похожим на свет костра тролльши Имд. Юноша быстро поднял пистолет и, больше ни о чем не думая, выстрелил.

Он ждал, что выстрел разнесет капитану голову. Но этого не произошло. С выбитым глазом, заливающийся кровью, пират обвис на руках богов. Синяка выронил пистолет, хватаясь за горло, потом упал на землю и начал жадно глотать снег. Плечи его содрогались.

Разенна смотрел то на него, то на Торфинна. Чародей улыбался.

— Что вы держите это туловище? — обратился он к богам. — Можете бросить. А ты, Синяка, вставай, нечего раскисать. Я свое слово сдержал, теперь твоя очередь.

Синяка с трудом поднялся на ноги.

— Пузан! — хрипло позвал он.

Нехотя, очень медленно, великан подобрался к своему хозяину и посмотрел на него трусливо. Синяка дернул ртом.

— А ты-то чего боишься?

— Вас, господин Синяка, — ответил великан, моргая. — И господина Торфинна, с вашего позволения, тоже.

Устало махнув рукой, Синяка спросил:

— А покойников боишься?

— Нет-с. Покойники уже упокоились.

— Тогда отнесешь Косматого Бьярни на болота и оставишь там. Хоронить не надо.

Великан помялся. Синяка прикрикнул на него:

— Что еще?

— Да вот… Не по-людски как-то… не хоронить… Застрелили его, как собаку, а теперь еще бросаете, не похоронив…

— Не твое дело! — срывая голос, заорал Синяка, после чего долго кашлял и, наконец, просипел: — Не твое дело, тролль, разбираться, что по-людски, а что нет. Узнаю, что закопал — заставлю из могилы всю землю съесть. Веришь?

— Верю, — пробубнил великан.

Он забрал у богов тело Косматого Бьярни, взвалил его себе на плечи, пачкаясь кровью, и поплелся в сторону болот.

Торфинн одобрительно смотрел на Синяку.

— Идем, — сказал Синяка. — Я сделаю то, что обещал. Только помоги мне добраться до места.

Торфинн взял его за плечи.

— Конечно, помогу, сынок.

— Я тебе не сынок! — яростно прошипел Синяка.

Старый чародей обернулся к Ларсу Разенне. Вся свита Великого Магистра жалась к нему, перепуганная и сбитая с толку. Древней нечисти, по-видимому, казалось, что только этот человек и может их защитить. Ларс стоял, выпрямившись, с таким видом, словно он действительно мог это сделать.

— Прощай, Ларс Разенна, — сказал Торфинн.

И Ларс откликнулся:

— Прощай, Торфинн.

Паладины Ордена долго смотрели со своей сопки, как две темных фигуры движутся по снежной равнине. Все молчали, и было очень тяжело. На снегу остались пятна крови Косматого Бьярни.

Потом Тагет спросил:

— Как ты думаешь, Ларс, Синяка вернется?

Ларс пожал плечами.

— Кто теперь может знать, что будет делать Синяка?

Он покосился на маленького демона, сгреб его в охапку и прижал к себе. Тагет благодарно засопел ему в бок. Боги смотрели и откровенно завидовали. Это были старые этрусские боги, склочные, капризные, рассеянные, но Великий Магистр научился любить их.