Елена Хаецкая: Завоеватели

Синяка посмотрел на него, словно издалека, шевельнул губами, но не произнес ни слова. Он спокойно взялся за колесо и налег плечом рядом с кашляющим солдатом, который был с ним одного роста, но шире примерно в два раза.

Толкая единорог, Синяка почти не думал о том, что находится среди тех самых людей, с которыми два дня назад сражался у Черных ворот и которые убили почти всех его товарищей. Сейчас Синяку занимало совсем другое. В его жизни было много необъяснимых странностей, которые в свое время привели его в приют для неполноценных детей и которых он старался не замечать. Начиная с цвета кожи и заканчивая тем, что он понимал все, о чем говорили Завоеватели. Всю свою короткую жизнь Синяка прожил в Ахене. Он ни разу не бывал за пределами города и уж конечно не знал ни слова ни на каком языке, кроме своего родного. И тем не менее, чужая речь не казалась ему сейчас незнакомой. Он тряхнул головой, отгоняя неприятные мысли.

Возле круглой башни отряд остановился. Это была старинная башня, сложенная из необработанных булыжников, между которыми клочками торчал темно-зеленый мох. Из бойницы свешивался грязный белый флаг.

Горожане не трогали башню много лет, ибо с незапамятных времен она служила местом обитания беспокойного духа Желтой Дамы. Когда-то Желтая Дама была настоящим привидением, коварным и опасным, но с тех пор, как она начала бродить по каменным плитам и винтовым лестницам башни, прошло уже около тысячи лет, и за это время Желтая Дама изрядно поутихла и, в конце концов, превратилась в полупрозрачную тень.

Завоеватели, разумеется, этого знать не могли. Заманчивая мысль расположиться на отдых в башне и занять ее, опередив другие отряды, отчетливо проступила на их обветренных лицах. Занимать брошенные горожанами дома не хотелось — опыт непрерывных войн приучил их не поворачиваться к завоеванным городам спиной. Башня казалась идеальным местом: крепкие стены, узкие бойницы, тяжелая дверь, за которой можно спокойно заснуть, — чего еще желать?

Оборванные, с пятнами пота на куртках, многие с повязками серого полотна на ранах, они молча смотрели на своего командира и ждали его решения.

Командиром передового отряда, который сошел на ахенский берег с борта драккара «Медведь», был невысокий плотный человек лет сорока с длинными смоляно-черными волосами и блестящими карими глазами. Солдаты называли его между собой запросто Косматым Бьярни, о чем тому, несомненно, было хорошо известно.

Бьярни задумчиво смотрел на свое воинство. С ним в поход вышло сто человек. Сейчас на центральной площади завоеванного Ахена стояли восемьдесят семь. Остальных он потерял в сражениях, а двое умерли от горячки еще в начале похода.

Вот белобрысый Норг, могучий парень в серой куртке без рукавов, наброшенной поверх кольчуги. Рядом с ним мрачноватый тощий Хильзен, темноглазый смиренник. Хильзен морщится: у форта он был ранен в руку, и Норг, добрая душа, сделал ему перевязку, на которую смотреть без содрогания было невозможно. Чуть поодаль Тоддин-Из-Дерева, светловолосый, ленивый и непробиваемо спокойный, стоит и поглядывает исподлобья ясными глазами. Хилле Батюшка-Барин привалился к единорогу и задумчиво шевелит пальцами ног, высовывающимися из дыры в сапоге.

Усталые, грязные, голодные — непобедимый отряд Завоевателей с драккара «Медведь».

Бьярни негромко сказал:

— Лучше этой башни нам здесь ничего не найти.

Завоеватели одобрительно загалдели. Хильзен потрогал рукоять меча и загадочно улыбнулся. Одна из его многозначительных улыбочек, что так выводили из себя Норга.

— Не стоит торопиться, — как всегда, спокойно произнес Тоддин, и Бьярни повернулся в его сторону. — Там вполне может быть засада. Лучше дождаться ребят с «Черного волка»…

— И потом они сами займут нашу башню, — перекосившись не то от боли в руке, не то от неприятной мысли, вмешался Хильзен.

Синеглазый юноша неожиданно усмехнулся и опустил голову. Заметив это, Бьярни вспыхнул и резко схватил его за плечи.

— Ты понял, о чем мы говорили! — сказал он.

Синяка отмолчался.

— Ты понял! Понял! — повторял капитан. Левой рукой он уже вытаскивал нож. — Говори! Ты понял?

Юноша нехотя сказал:

— Да.

Бьярни поднял ножом его подбородок.

— Откуда ты знаешь наш язык? Лазутчик?

— Оставь парня, — вмешался Тоддин.

Капитан сильно встряхнул свою жертву. Смуглое лицо слегка поморщилось, но ни тени страха не мелькнуло в ярко-синих, как пролитые чернила, глазах.