Люк Скалл - Меч Севера

— Почти без происшествий, — поправил его маршал Брака. Недавно назначенный командующий Алой Стражей, точнее, уцелевшей ее частью, бросил нервный взгляд на служительницу Белой Госпожи. Наблюдатель со стороны мог счесть смехотворной саму мысль о том, что здоровенного маршала устрашает женщина вдвое меньше его ростом, но все присутствующие слышали о бойне у западных ворот во время осады города. Служительницы взбирались по отвесным стенам и ломали шеи защитникам города, как сухие прутики. Сам Брака после той встречи с ними все еще долечивал сломанную руку.

— Продолжай, — протянул Тимерус.

Он улыбнулся, несомненно, получая удовольствие оттого, что маршал явно чувствовал себя не в своей тарелке.

— Мятежники подожгли склад на улице Кракена. Они воспевали предводителя бунтовщиков женщину, зовущую себя Мелиссан. Я приказал страже нескольких из них казнить и арестовать остальных.

Тимерус изогнул бровь.

— Полагаю, ты вскоре выяснишь местонахождение этой Мелиссан.

Брака нахмурился и поскреб густую рыжую бороду.

— Это нелегко в таком городе. Особенно с учетом всех этих новоприбывших.

Канцлер Ардлинг откашлялся. Эремул находил его наименее противным из всех присутствующих, отчасти потому, что он, по крайней мере, соответствовал своей роли магистрата финансов, а еще потому, что ему просто не хватало воображения для проявления настоящей жестокости.

Не успел Ардлинг заговорить, как сверху донесся громкий треск, а за ним — пронзительный вопль, который сначала нарастал, а затем резко оборвался.

— Один из строительных рабочих, — сообщил Реми, слегка икнув. — Возможно, заставлять их работать всю ночь было не самой умной мыслью.

Тимерус криво усмехнулся.

— Это — не тирания , джентльмены. Они согласились на эти условия. Сейчас — трудные времена для всех нас.

Эремул нахмурился. «Ах ты самодовольный ублюдок, — хотелось сказать ему. — Да пока тебя не вздрючат и не воткнут в задницу ржавое копье, ты и знать не будешь, что такое неприятности. И сколько же богатств города ты уже нахапал?»

Ардлинг откашлялся еще раз, чтобы привлечь их внимание.

— Кстати о трудных временах, я с прискорбием вынужден сообщить, что наши финансы — в опасном состоянии. Ущерб, нанесенный осадными орудиями, оказался весьма значительным.

Вокруг стола дружно закивали. Эремул провел большую часть своей взрослой жизни возле гавани и потому был привычен к отнюдь не блиставшим чистотой улицам. Для других магистратов созерцание мерзких нечистот и разрушенной каменной кладки возле их домов в более богатых частях города было опытом новым и совершенно нежелательным.

Руку подняла Лорганна. После того как половина членов Совета несколько месяцев назад были отравлены смертельным ядом, Тимерус сделал ее министром по связям с общественностью. Тимерус сам был одним из участников того заговора, о котором стало известно только после убийства Салазара. Возвышение этой женщины до уровня члена Совета некоторые его члены восприняли с раздраженным недовольством. С точки зрения Эремула, весьма маловероятно, что она окажется хуже мужчин, и в любом случае, считая себя мизантропом, он придерживался в своем отношении к людям принципа равноправия полов.

— Освобождение города стоило жизни многим рекрутам из сельских поселений, — сказала Лорганна. Новый верховный судья подавил зевок, а Брака возвел глаза к небу, слушая продолжение ее речи. — Поселениям прибрежной зоны грозит голодная смерть. Сюда стекаются сельские жители, к тому же в условиях усиливающейся нехватки продовольствия и наша городская беднота уже не в состоянии обеспечивать себе пропитание.

Тимерус пожал узкими плечами.

— Им предложили Контракт Первопроходца, не так ли? Добровольцев, тех, кто вызвались исследовать острова, будут кормить и обеспечат одеждой и всем необходимым для нормальной жизни. В их отсутствие оставшимся здесь супругам будут платить по серебряному скипетру еженедельно.

— Этого серебра едва хватит на буханку хлеба, мой лорд. Цены растут день ото дня.

Великий Регент вздохнул.

— Бедным придется потерпеть. Белая Госпожа и так уже много вложила в Сонливию.

Возмущение, которое неделями копилось в душе Эремула, наконец вырвалось наружу.

— К чертям ее вложения! Как насчет жертв, которые мы уже принесли? Тысячи мертвецов. Еще сотни спроважены на Небесные острова. Скоро этот Совет будет управлять умирающим городом. И голод — это еще не самое худшее, — добавил он, тут же пожалев о последних словах.