Деннис Маккирнан: Рассветный меч

Деннис Л. Маккирнан,

январь 1999 года

История о Невозможном ребенке была воссоздана на основе нескольких источников, среди которых немаловажное значение имеют дополнения к дневнику Фэрил, отрывки из которого все–таки существуют, а также сгоревшая часть Джингарианского свитка, которую мне удалось восстановить благодаря усовершенствованию методов сканирования в инфракрасном свете.

Говоря о Джингарианском свитке, следует уточнить: когда я писал эпилог романа «Царство драконов», я сделал некое предположение о том, что было написано в части, уничтоженной огнем; при этом я необоснованно утверждал, что тот самый рыбак принес свой улов в деревню и там–то он и сделал свое открытие. С того времени у меня появились дополнительные материалы, и в этом повествовании о Невозможном ребенке я рассказал историю этого рыбака так, как она и была описана много лет назад в свитке, который долгое время считался утраченным.

Я использовал также в качестве справочного материала «Комментарии к балладам барда Эстора», которые также были частично повреждены огнем. Мои предположения, касающиеся Разделения, оказались неверными: 1) в период работы над «Царством драконов» я предполагал, что маги прибыли из Адонара, а в действительности они появились из Мира магов — Вадарии; 2) я предположил также, что дрэги появились на Митгаре из–за Разделения. В повествовании о Невозможном ребенке я исправил допущенные ошибки.

Я извиняюсь перед своими читателями за ранее допущенные неточности и в будущем буду прилагать максимум усилий к тому, чтобы избегать их. Вместе с тем, из–за того что мои первоисточники весьма малосодержательны, в некоторых местах этого повествования (как, впрочем, и в других) я заполняю лакуны своими предположениями; однако хочу сразу же подчеркнуть, что в целом история правдива, поскольку основывается на достоверном материале.

Здесь, как и в других написанных мною повествованиях митгарского цикла, люди, мага, эльфы и прочие живые создания изъясняются на своих языках; однако, дабы не утруждать читателя, я там, где это требовалось, переводил их речь на пелларский, общепринятый язык Митгара. Однако некоторые слова и выражения не поддаются адекватному переводу, и поэтому я оставил их без изменений.

ДЕНЬ ЗИМНЕГО СОЛНЦЕСТОЯНИЯ 5Э1009

(настоящее время)

Глубокий снег, оседая, скрывал следы рвущегося изо всех сил вверх по крутому горному склону серебряного волка, преследуемого стаей заходящихся в лае валгов. Воющий гхол на взмыленном, храпящем коне Хель мчался по склону за сворой; рюкки и хлоки, с ревом преодолевая крутой подъем, карабкались на тот же холм. Черные вспышки стрел летели в сторону серебряного волка и черного сокола, оглашавшего злым клекотом затянутое тучами небо; и стрелы и сокол метались в кипящем котле свирепствовавшего наверху шторма.

На спине волка была какая–то ноша, закрепленная ремешками, а на шее этого зверя размером с пони поблескивала цепь, на которой висело кольцо. Нечто подобное сверкало и на шее кружившего в разбушевавшихся небесах сокола — у птицы было черное как ночь оперение, а то, что мерцало в этой черноте, выглядело как кулон из серебра и стекла.

Охотники и загонщики добрались наконец до вершины; волк, время от времени бросавший взгляд на смоляно–черного сокола, продолжал стремительно нестись вперед, преследователи не отставали. Вдруг конь Хель издал пронзительный крик и сорвался вниз с откоса; рухнув на камни, покрытый пеной жеребец придавил собой гхола, и было слышно, как затрещали кости, раздавленные тяжелым телом. Изрыгая ругательства и команды и опираясь на копье, полутруп нашел все же силы, встал на ноги и продолжил погоню пешим, потому что конь Хель был уже ни на что не годен, — он лежал на снегу, с неестественно вывернутой шеей, а раздвоенные копыта отбивали дробь в предсмертных судорогах.

В этот момент сокол прокричал «скрии!» и устремился вправо, а серебряный волк продолжил бег в прежнем направлении. Снова раздался крик сокола, но волк бросился вперед к вершине, укутанной завитками штормовых туч. Издав еще один крик, сокол снизился, сложил крылья и спикировал вниз на волка. Как только он раскрыл крылья, — чак! — стрела, пущенная из арбалета, пронзила его тело, и, издав жалобный крик, птица камнем упала на заснеженный склон.