Дебора Боэм - Призрак улыбки

Тут надо еще отметить, что расписные палатки, в которых продают всякую еду, так же как расположенные глубоко в сердце гор купальни на горячих источниках, фигурки служительниц синтоистских храмов в длинных штанах цвета киновари и завораживающее душу мистическое протяжное пение монахов, что доносится из-за крошащихся коричневатых стен храмов, были любимейшими мной вещами в Японии. Еще мне нравилось пиво в янтарных бутылках, солоноватые крекеры из семян морских водорослей, бодрящая горьковатая пена подаваемого на церемониях чая и любым способом приготовленная гречишная лапша.

— Конбанва, — сказал я, ныряя под расписанные иероглифами муслиновые занавески, и, все еще тяжело дыша, плюхнулся на шаткий деревянный табурет.

— Добрый вечер, — откликнулся продавец, дружелюбно сверкнув золотыми зубами. — Вы похожи на человека, который только что встретился с призраком.

— Не знаю, был ли это призрак, но я и в самом деле видел нечто.

Открыв бутылку с длинным горлышком, торговец протянул мне пиво, а сам принялся хлопотать за прилавком: отчистив железный гриль, капнул масла, разогнал его равномерно по всей поверхности и только затем набросал сверху наструганные капусту, морковь и лук. Когда овощи сделались мягкими и слегка подрумянились, добавил заранее приготовленную лапшу, опрокинул порцию дымящейся я кисоба на тарелку полил ее густым сладким соевым соусом, посыпал розовым, словно перья фламинго, перцем и растолченными в порошок зелеными водорослями и наконец выставил готовое блюдо на деревянный прилавок.

— Прошу, — произнес он, снова сверкнув золотыми изделиями дантиста.

— Итадакимас, — поблагодарил я и взмахом руки показал, что хочу взять еще бутылочку холодного янтарного «Кирина». Это было блаженством!

Сидеть, прильнув к краешку хрупкой, вращающейся планеты, на табуретке, есть просто приготовленную пищу; пить восхитительное пиво и находиться рядом с себе подобным: захочется — говорить, нет — вместе молчать. Чистя решетку гриля безупречной, без единого пятнышка стальной лопаточкой, хозяин громким фальшивым тенором напевал «Любовь на Гиндзе» и выделывал голосом все те фиоритуры, которыми славятся исполнители баллад-караоке. Потом облокотился о прилавок и вопросительно посмотрел на меня своими желто-карими глазами.

— А скажите, — спросил он небрежно (лысина и зубные коронки мягко поблескивали под фонарем), — что ж это все-таки давеча вас напугало?

Я взял в рот лапши и запил ее большим глотком пива. Немало японцев все еще верит в призраков, оборотней и заколдованных лисиц. Так что, пожалуй, этот симпатяга не примет меня за рехнувшегося.

Придя к этому выводу, я в подробностях рассказал все владельцу лотка, изобразив даже всхлипывания незнакомки, так как умею (мне кажется) подражать мимике разных людей. Подойдя к кульминации, то есть к моменту, когда откинутая завеса волос обнаружила гладкое, без каких-либо черт лицо, я снова почувствовал ужас и содрогание.

— И тут она наконец отбросила волосы и показала мне… — я запнулся на полуфразе, не в силах передать невыразимое словами.

Продавец лапши наклонился ко мне и его дружеская улыбка неожиданно превратилась в издевку.

— Те-те-те, — процедил он, обнажая золотые зубы, — а уж не показала ли она тебе что-то такое?

Говоря это, он провел по лицу рукой, и оно вдруг лишилось черт, став, как яйцо, гладким и голым. Я вскрикнул, и в тот же момент свет погас.

Когда я пришел в себя (через час или что-то около того), передо мной была женщина, красивее которой я еще не встречал. Японка, с бледным лицом в форме классического овала (ни дать ни взять с гравюры Утамаро), с бровями, изогнутыми на старинный манер, и с очень современным ярко-красным ртом. Одежду блеклых тонов — смесь серебристого металла с хаки — прикрывало что-то широкое, зеленовато-серое. Почти сразу же выяснилось, что дивное создание — мой лечащий врач и нахожусь я в больнице Красного Креста, в Минами-Адзабу. Причина: меня нашли без сознания — на тротуаре, в луже пива — и привезли сюда на «скорой помощи». (Киоск, торгующий лапшой, и его владелец, конечно же, растворились, и жители близлежащих домов в ответ на расспросы клятвенно утверждали, что со времен оккупации торговцев соба в этих местах не бывало.)

Поскольку все это происходило в жизни, а не в развлекательной книжке, где события разворачиваются именно так, как ты хочешь, выяснилось, что несравненная докторша с недавнего времени замужем за необыкновенно красивым японцем-нейрохирургом, который, как только нас познакомили, осведомился на разозлившем меня безукоризненном английском: «О! Родственник знаменитого?..» — «К несчастью, да», — признался я, слишком слабый для выдумок. (Жаль, мы не говорили по-итальянски, мне всегда нравилось, как шипит в их языке это s-s-s-fortunamente.) «Ну что же, сараба», — покровительственно кивнул он, выходя сдержанно-энергичной походкой делового человека и мягко закрывая за собой дверь цвета желчи с зеленью.